Прошедшие два часа оказались безрезультатными. Прикованный к креслу Удав упорно хранил молчание, абсолютно не реагируя на дознавателей, хотя те по очереди пытались с ним разговаривать на фарси, арабском и даже английском языках. Террорист даже не удостаивал их взглядом, а с учетом того, что это был единственный добытый живьем трофей, офицерам было строго-настрого запрещено применять «горячее потрошение». Вот только словесная атака оказалась горохом об стенку.
— Действительно, что об стенку горохом, — мрачно констатировал Родион Крутов. Вместе с Кирсановой он во время допроса находился в кабинете генерала, наблюдая за процессом с монитора. — Одна только осталась надежда — на хитрую химию.
Упомянутая «сыворотка правды» не была панацеей для добычи информации. Во-первых, подготовленный индивидуум мог противостоять психотропу (а то, что Удав обучен такому противостоянию, сомневаться не приходилось). И второе — человеческий фактор: слабое сердце или аллергия на формулу инъекции могут привести к летальному исходу. В общем, получается натуральное казино — чет-нечет.
— Товарищ генерал-майор, — неожиданно официально обратилась к Крутову Кирсанова. — Разрешите мне поработать с «языком».
— Думаете, справитесь? — в голосе генерала звучали нотки сомнения. Еще бы: перед ним стоит городская фифа, а там сидит матерый зверь — вернее, рептилия.
— Вообще-то это мой служебный профиль, — ответ прозвучал буднично, без намека на обиду.
— Ну да, ну да, — Родион Андреевич вспомнил, что перед началом операции он изучал досье подполковника. — Действуйте, — наконец дал он добро.
— Только мне нужно полчаса на подготовку.
— Слушаюсь.
Едва Кирсанова скрылась за дверью, генерал надавил на кнопку внутренней связи.
— Эй, вы, двое из ларца, одинаковых с лица! Можете перекурить, через полчаса настоящий специалист даст вам мастер-класс.
Оставив разрабатываемого в кабинете, дознаватели вышли в коридор. Сказанное генералом едкое «мастер-класс», конечно же, больно ударило по их профессиональному самолюбию. Но, с другой стороны, они понимали, что давно перестали работать творчески, а «пашут», как мастера заплечных дел времен царя Гороха.
Говорить ни о чем не хотелось, не то настроение — за дверью наговорились вдосталь. Поэтому не спеша со вкусом выкурили по сигаретке, потом еще по одной, а когда задымили по третьей, под сводами подземного каземата раздались приближающиеся шаги. Только вместо привычного глухого звука до их слуха донеся звонкий цокот.
— По-моему, ас допроса едет сюда на лошади, — выпуская кольца дыма, схохмил бывший десантник.