День быстро подходил к своему завершению, разогретый асфальт дышал жаром и смолой, редкие деревья практически не спасали от зноя. Раджа не любил ни жару, ни запах смолы с битумом. Поужинав в небольшом кафе, агент не стал возвращаться в гостиницу, в которой остановился. Следовало торопиться.
Покинув кафе, разведчик перешел через небольшую площадь и остановился перед таксофоном. Набрав номер телефона агента, который являлся связующим звеном с резидентом, после нескольких гудков дождался соединения и произнес:
— Шалом. — Затем добавил кодовую фразу на идише, мертвом языке древних иудеев.
— Не понимаю, о чем вы говорите, — раздраженным голосом ответил связник на русском языке, потом нервно закричал: — Если ты еще раз сюда позвонишь, хоть через час, хоть через четыре, я тебя повешу!
«Все верно», — опуская массивную трубку на рычаг таксофона, с удовлетворением подумал разведчик. Связной не только принял звонок, но также дал указание, где его будут ждать. Час обозначал время встречи, а цифра «четыре» и обещание повесить было местом встречи. Это была одна из заранее обговоренных точек конспиративных рандеву.
Остановить такси было делом нескольких минут, а до нужного места ехать не более сорока. Но по давно установившемуся правилу Раджа предпочитал приезжать заранее.
Небольшая площадь в глубине промышленного района гордо именовалась Ярмарочной, и действительно, здесь когда-то шумел многолюдный базар, а рядом по праздникам звучал перезвон церковных колоколов. Но за последние восемьдесят лет многое в жизни города изменилось, и площадь теперь представляла большой кусок открытой территории, которую, как санный путь в поле, рассекала трамвайная колея. С одной стороны площадь упиралась в здание «Скорой помощи», с противоположной полумесяцем растянулись двухэтажные строения жилых домов.
Во время гражданской войны, когда ворвавшиеся в Южноморск гайдамаки устроили в городе погромы, на Ярмарочной площади публично были повешены четверо еврейских ростовщиков. До Второй мировой войны в народе это место именовалось площадью «Четырех повешенных»; потом на страну обрушилось слишком много испытаний, и название само по себе позабылось. Теперь его с трудом могли бы вспомнить один-два местных краеведа, но совсем другое дело — спецы из израильской разведки: эти все знали и никогда ничего не забывали…
Рассчитавшись с таксистом, Раджа вышел на въезде на Ярмарочную. Несмотря на «детское» время, площадь была безлюдной, отсутствие игорных и развлекательных заведений и значительное удаление от центра делали ее для обывателей непривлекательным местом.