— Ты должна подготовиться к погребению. Короткая фраза, произнесенная няней, заставила меня вздрогнуть, словно это я была мертва все эти годы и только теперь очнулась от вечного сна.
— Где мама? Бережно стерев с моей щеки одинокую слезу, Квенна сказала:
— В часовне. Мне пойти с тобой?
— Нет, — прошептала я, поднимаясь. Но няня не желала оставлять меня одну. Оказавшись на улице, я вдруг отчетливо увидела яркое солнце, услышала щебет птиц и смех ветра. И в тот же момент возненавидела весь этот мир. Природа не хотела сочувствовать моему горю.
— Почему мама… умерла? — никогда не думала, что каждое слово будет отзываться такой жгучей болью в моем сердце. Ответа так и не последовало.
— Квенна!
— Ноэ, ты должна поторопиться. Тебе нужно переодеться, быть готовой к погребению. А я… я… — шептала она, бессмысленным взглядом осматриваясь по сторонам. — Мне еще так много нужно сделать… Меня вдруг охватила злость.
— Что случилось? Ты хотя бы можешь объяснить, отчего умерла мама?!
— Сердечный приступ, — раздался за спиной голос Ласара, нашего семейного лекаря. — Когда я приехал, ничего уже нельзя было исправить. Поприветствовав мужчину слабым кивком, я подошла к нему.
— Пойдемте, я проведу вас до часовни. Он взял меня под руку, как будто боялся, что я сейчас упаду, и через сад повел к небольшой домашней молельне.
— Но ведь мама была здорова. Ласар нахмурил брови и ровным, без тени сострадания голосом произнес:
— В последнее время леди Медора часто обращалась ко мне. У нее несколько раз случались сильные приступы, когда ее сердце пронзала, по ее словам, нестерпимая боль. И так длилось уже не одну неделю.
— Но мама не жаловалась на здоровье. Когда я приезжала домой, она выглядела веселой и полной сил. Мне вспомнилась наша последняя встреча. Мама в тот вечер была в прекрасном расположении духа, все время смеялась, шутила. Мне даже показалось, что она чем-то возбуждена. Обычно мама была сдержана в проявлении своих чувств, а тут вдруг такой всплеск эмоций! Миновав мраморный фонтанчик, окруженный кустами роз, мы пошли по тропинке, ведущей в часовню.
— Она не хотела никому говорить о приступах. А когда я заикнулся о том, чтобы поставить в известность хотя бы Квенну и пригласить в дом сиделку, леди Медора пришла в ярость.
— Не может быть! Никогда прежде я не видела ее в гневе.
— Я так же, как и вы сейчас, удивился ее реакции, но спорить не стал. Не в моих силах заставить больного лечиться.
— Но вы могли настоять! — выкрикнула я, вырывая руку из холодных пальцев доктора. — Если бы вы проявили упорство, то, возможно, мама осталась бы жива. Но вам было все равно, вы… — Я не смогла сдержать слезы. Опустившись на скамью, спрятала лицо в ладонях и безутешно разрыдалась.