Декер лежал на кровати в своем номере нью-йоркского отеля. В правой руке он держал стакан с «Джек Дэниелс», из которого не спеша отхлебывал. В левой руке – пульт дистанционного управления телевизором, при помощи которого он нервно переключал каналы. «Куда можно поехать, если ты уже всюду побывал?» – спрашивал он себя.
В Нью-Йорке ему всегда нравилось, туда его бессознательно тянуло всякий раз, когда ему выпадал редкий свободный уик-энд. Бродвей, «Метрополитен Опера», музей современного искусства – ему очень часто хотелось побывать там, как тянет повидать старых друзей. В дни отдыха он, как правило, с удовольствием исполнял один и тот же успокаивающий ритуал: пробежка по Центральному парку, завтрак в Карнеги-гастрономе, рассматривание прилавков в книжном магазине «Стрэнд» или прогулка мимо множества уличных художников, всегда сидящих на Вашингтон-сквер. Вечерами он любил узнавать, кто пел в «Алгонкин-рум». Мюзик-холл «Радио-сити». «Мэдисон-сквер гарден». У него всегда находилось множество занятий.
Но в ходе этой поездки к собственному удивлению Стива ничего из обычных развлечений его не привлекало. В «Пабе Майкла» выступал Мел Торме. При обычных обстоятельствах Декер первым встал бы в очередь за билетом. Но не в этот раз. В «Блю нот» выступал Мейнард Фергюсон, любимый трубач Декера, но Декеру не хватало энергии, чтобы привести себя в порядок и выйти. Энергии ему хватало лишь на то, чтобы подливать бурбон в стакан и продолжать нажимать кнопку переключения каналов на пульте дистанционного управления телевизора.
Прилетев из Рима, Декер даже не подумал о том, чтобы вернуться в свою крошечную квартирку, находившуюся в Александрии, штат Виргиния. Он не испытывал ни малейшей привязанности к маленькой спальне, гостиной, кухоньке и ванной. Все это не было его домом. Это было просто место, где он хранил свою одежду и спал в перерывах между заданиями. От туч пыли, бодро взлетавших в воздух всякий раз, когда он туда возвращался, у него свербело в носу и болела голова. И конечно, он ни за что, ни в коем случае не мог позволить себе нарушить порядок секретности и нанимать какую-нибудь даму, чтобы она убирала квартиру во время его отсутствия. От одной только мысли о том, что посторонний человек будет трогать его вещи, у него по коже бежали мурашки, и дело было вовсе не в том, что он мог оставить в квартире что-то компрометирующее, – такого, как раз, быть не могло.