Полыхали последние сполохи «сучьей войны», воры, оставшиеся верными идее своего черного ордена, дорезали тех, которые, побывав на фронте, предали заповедь вечной ненависти к любым «начальникам». И здесь в далеком лагере, привольно раскинувшемся по заснеженно-угрюмой тундре, страсти кипели нешуточные. Только не было до них дела Кузнецову. Его реакции теперь были абсолютно спонтанны и не обусловлены ни государственной необходимостью, ни инстинктом самосохранения. Ведь Николай возвратился из полета по потусторонним коридорам совсем другим человеком. Да и человеком ли вообще — вот в чем вопрос?
— Зря ты это, командир, — тихо сказал Петрович, не поднимая глаз на Кузнецова. — Я вор, вором и умру. Что братва постановила — то закон.
Петрович, известный среди воров под погонялом Контрабас, достал из-за пазухи телогрейки заточку и приставил ее острие к левой стороне груди. Один сильный удар кулака, и она, с хрустом пробив решетку ребер, войдет в сердце.
— Погоди-ка, мил человек, — тихий, но властный голос остановил вора. Высокий седобородый старик возник словно бы из ниоткуда.
— Старец Нил, — пронеслось по бараку. Он взял Петровича за плечи и заглянул ему в глаза.
— Ты над своей смертью не властен, не тебе решать, когда в дорогу отправляться. Она дальняя, трудная, не готов ты к ней. А ты и вовсе хотел сразу в пропасть.
Петрович выронил заточку и упал перед старцем на колени.
Бункер в Подмосковье. 201… год
«И что ж он так обосрался-то, что на мутацию решился, — размышлял Лаврентий Палыч. — Может, еще и не стал бы я его вервольфам скармливать, все же ученый, штучный экземпляр, не то что демонологи». В глубине души Берия, конечно, понимал, что сам серьезно прокололся. Он должен был предвидеть возможность вмешательства в судьбу Волка потусторонних сил. Теперь идиотская выходка академика всерьез угрожала полигону засветкой. А ведь он был узловым пунктом широкой сети подземных убежищ и коммуникаций, позволявшей ему многие годы тайно контролировать ход событий.
Более чем полувековая борьба с армейским орденом близилась к победному концу. Армия достигла при активном соучастии агентуры Берии крайней степени деградации. С недавних пор и прямое руководство ею осуществлялось выходцем из спецслужбы.
«Жуков, падла, в гробу небось вертится», — временами радостно похохатывал Лаврентий Палыч. Близился срок выхода на поверхность.
Нет, он, конечно, не сидел все эти годы как крот, в нору зарывшись. Бывал он и на Лубянке, и на черноморских курортах, но все тайно, скрытно. Это его, конечно, угнетало. Вместе с ним должна была явиться народу и занять соответствующие посты гвардия бессмертных, прошедших через все этапы многотрудной и опасной войны с сильным и кровожадным врагом.