В следующее же мгновение раздаётся тихий стук в дверь, выходящую в проулок: «Тук, тук, тук, тук, тук».
Дверь почему-то кажется тяжелее, чем обычно: чтобы открыть её, мне требуется приложить немало усилий.
Солнце врывается в полутёмную кладовку, на секунду ослепив меня.
— Я же сказала: постучать четыре раза... — начинаю я и осекаюсь, едва не поперхнувшись.
— Привет, — говорит Ханна. Она стоит в проулке и переминается с ноги на ногу. Вид у неё бледный и встревоженный. — Я так надеялась застать тебя здесь.
Сначала я даже не нахожусь, что ответить. Какое огромное облегчение: Ханна здесь, целая и невредимая! И в то же время во мне нарастает беспокойство. Быстро оглядываю проулок: никаких признаков Алекса. Наверно, он увидел Ханну, она его спугнула.
— Э-э... — Ханна морщит лоб. — Так ты впустишь меня или как?
— Ох, извини. Конечно, заходи.
Она протискивается мимо меня. Бросаю ещё один взгляд в проулок и закрываю дверь. Я до невозможности рада видеть Ханну. И одновременно нервничаю. Если Алекс появится, пока она здесь...
«Он не появится, — успокаиваю я себя. — Он наверняка её видел. Он, конечно, понимает, что это слишком опасно». Нет, я не боюсь, что Ханна накапает на меня, но всё же. После всех выволочек, которые я устраивала по поводу её легкомыслия, только естественно, если она захочет в свою очередь прочитать мне лекцию на тему «что такое хорошо и что такое плохо».
— Ну тут и жарища, — говорит Ханна, обмахиваясь и отлепляя свою воздушную белую блузку от мокрой спины. Ещё на ней свободные джинсы с тонким золотистым пояском в тон её волос. Но вид у неё усталый и измождённый, она явно чем-то угнетена. Она поворачивается кругом, проверяя, не притаилась ли где-то здесь, в кладовке, опасность, и я замечаю, что её руки исчёрканы тонкими линиями царапин.
— Помнишь, как я раньше приходила к тебе, и мы трепались тут, в кладовке? Я приносила с собой журналы и то дурацкое старое радио. А ты лямзила...
— Чипсы и колу из холодильника, — заканчиваю я. — Конечно, помню.
Так мы обычно проводили лето, когда были в средней школе — я тогда только-только начала подрабатывать в магазине. Я придумывала какие-нибудь веские причины, чтобы работать здесь, в кладовке, потом появлялась Ханна, и тихонечко стучала в дверь пять раз. И как у меня из головы вон...
— Я получила утром твоё сообщение, — говорит Ханна. Её глаза сейчас ещё огромней, чем обычно. А может, это только кажется на фоне осунувшегося лица. — Я зашла в магазин, увидела, что тебя нет за кассой, и решила вспомнить молодость, стукнуть сюда. Мне что-то не хотелось расспрашивать твоего дядю.