«Я не собираюсь обсуждать, что там понаписали ваши умники (ученые мужи, мудрые головы), я констатирую факт: на расстоянии примерно двух с половиной сотен ваших верст отсюда имеется человеческое поселение».
«Ты уверен?» – недоверчиво спросил Глан.
«Абсолютно».
«И сколько там людей, Шур?»
«Трудно сказать, – после недолгой паузы ответил Шуршак. – Между нами и поселением мощная аномалия магического свойства».
«И все-таки, – не унимался юный Охотник, – сколько их там, хотя бы приблизительно?»
«Не меньше трех сотен, не больше полутора тысяч», – сухо выдал формик.
– Удивительно! – громко воскликнул Глан, чем отвлек магов от их вялотекущего диспута. Пришлось юноше пояснить причину своего изумления.
– Ничего странного в этом нет, молодой человек, – тут же поспешил высказаться бородатый Кельин, – примитивные дикари испокон веку обитают мелкими поселениями вдоль всего побережья Даниса. – И скуксившись, будто от глотка концентрированного уксуса, потряс плечами. – Бррр! Я им не завидую. Мало, что всякая нечисть из глубины материка валом валит, предприимчивые дельцы с Зеланды, Малева и прочих вольных пиратских территорий время от времени устраивают набеги с целью захвата рабов.
– А для чего пиратам рабы? – наивно поинтересовался Глан. – Насколько мне известно, они проповедуют идеалы свободы, равенства и братства.
– Ну да, – на сей раз юноше ответил Гальций, – свобода, равенство и остальные блага для людей первого сорта – моряков, бойцов абордажных команд и остальных «свободных граждан и их семей». Все прочие люди и нелюди, имевшие несчастье оказаться в лапах морских разбойников, должны усердно трудиться на сахарных и фруктовых плантациях.
– А как же на это смотрят просвещенные правители государств Хаттана, чьи подданные влачат позорное рабское существование в пиратском плену?
– Никак, – откровенно усмехнулся Кельин и тут же пояснил свою мысль: – У самих рыльце в пушку. Официально рабства на Хаттане как бы не существует, но… – бородач сделал интригующую паузу, – но есть такие понятия, как «военнопленный» или «осужденный преступник», а также «безнадежный должник». Таковых не грех продать любому желающему, чтобы тот впоследствии мог использовать их в качестве дармовой рабочей силы. Не совсем дармовой, конечно. Кормить, поить, одевать, обувать, короче, обеспечивать минимальным жизненным комфортом их все-таки приходится. Зато взамен незначительных затрат владелец получает практически бессловесную рабочую скотину.
– Ну а если раб наотрез откажется вкалывать на своего хозяина, мол, режьте меня на кусочки, все равно не стану гнуть спину на эксплуататора?