«Ну эта тварь двухмерная, что на земле затаилась».
«Ты имеешь в виду вон ту картинку?» – Глан рукой указал на звезду.
«Глупый ты, Охотник, – выдал в своем обычном стиле не в меру продвинутый муравей. – Никакая это не картинка, а рукотворное живое существо, созданное для фокусировки и трансформации энергоинформационных потоков».
Пока наши приятели занимались обсуждением сакральной сущности начертанной на земле гептаграммы, маги не теряли времени даром. В вершине каждого из лучей они установили по глиняной плошке и в каждую сыпанули по горсти какой-то субстанции, остро пахнущей перцем и ванилью.
«Эгрегаторы, – пояснил формик, имея в виду означенные сосуды, – иначе говоря, концентраторы магической энергии».
Пока ничего особенного не происходило, Глан откровенно скучал и объяснения товарища оставил без внимания. Ну концентратор, и Вельх с ним, пускай концентрирует себе чего положено концентрировать. Шуршака же ничуть не задело демонстративное равнодушие друга, он продолжал комментировать всякий жест и каждое действие двух чародеев.
Наконец подготовительный этап подошел к своему логическому завершению. Оба адепта Огненной Чаши отошли на пару саженей от распростершейся на земле звезды, которая, по компетентным заверениям премудрого муравья, и не звезда-то вовсе, а самое что ни на есть настоящее живое существо. Для начала оба осенили себя знаками-оберегами. Затем дружно воздели руки к небесам и, как по команде, затянули какую-то заунывную литанию без слов, на манер орочьего горлового пения. И так славно у них это получалось, что Глан, заслушавшись, не заметил, как содержимое глиняных плошек начало тлеть, а затем в небо вознеслись семь легких, едва заметных в ночной мгле дымков. Белые линии семилучевой звезды и замысловатые знаки стали наливаться призрачным голубоватым светом, отдаленно напоминавшим сияние магического светильника, опущенного глубоко в воду.
Видя, что их потуги не проходят даром, чародеи забубнили свою заунывь с удвоенной энергией.
В какой-то момент с начертанной на земле фигурой произошла скачкообразная трансформация. Полыхнуло, аж глазам стало больно, с направленной в сторону скалы удлиненной вершины гептаграммы сорвался огненный шнур и заплясал на каменной поверхности, оставляя после себя светящиеся полосы и знаки.
Через несколько мгновений на черной, как смоль, стене появилась точная копия семилучевой звезды, в два раза меньше размерами по сравнению с той, что была начертана на земле. Огненный шнур, соединявший оригинальное изображение с проекцией, не погас, он переместился в центр светящейся наскальной фигуры, продолжая закачку энергии внутрь нее. Достигнув яркости молнии, малая гептаграмма начала медленно погружаться в глубь скалы. При этом камень, точнее, субстанция, из которой, собственно, и состояла скала, стал полупрозрачным, так что было отчетливо видно, как тонущая звезда проваливается в ее толщу.