Нестройные, но яростные крики раздались на улице. Красногвардейцы все разом выскочили из-за опрокинутой платформы и бросились вперёд. Пулемёт тревожно застучал. Казалось, что он вот-вот должен захлебнуться, но он всё бил и бил. Из дверей нам было видно, как красногвардейцы падали на мостовую. Наконец пулемёт смолк, и мы увидели, что красногвардейцы бегут обратно к платформе и что их теперь много меньше, чем было раньше.
Стало совсем тихо. И опять было слышно, как где-то за домами как ни в чём не бывало звонят колокола.
Внезапно мы услышали голоса:
— Везут! Везут!..
Раздался грохот колёс по булыжнику, и на углу около перевёрнутой платформы появилась пушка, совершенно такая же, как те две пушки, отнятые у юнкеров. Её быстро повернули стволом вперёд и, раскидывая камни, стили укреплять в земле станину.
Немного погодя раздалась команда, и отрывистый, как бы сдвоенный удар потряс всё вокруг. Подряд раздалось ещё несколько таких же ударов. Красногвардейцы снова выскочили из-за платформы и, стреляя на ходу, побежали вперёд.
Пулемёт взялся было снова, но хрястнул и замолчал.
До нас донеслись торжествующие крики — крики победы.
— Бежимте, ребята! — сказал керосинщик и первый выскочил из подвала.
Но мы быстро обогнали его и достигли дома, у которого столпились красногвардейцы и моряки.
— Гляди, — сказал, останавливаясь, Любезный.
Опрокинутый пулемёт валялся перед нами на панели в груде обломков. Рядом на каменном щебне лежал юнкер. Он лежал лицом вниз, смолянистые волосы на его затылке топорщились от ветра, и тёмная, стынущая струя медленно текла по булыжнику из-под его головы. Хотя он лежал лицом вниз, я сразу безошибочно узнал его и вспомнил о раненой девушке…
Я беспомощно оглянулся, и, должно быть, в моих глазах отразились растерянность и страх и неподготовленность к зрелищу смерти. Керосинщик подошёл к нам, сказал серьёзно и тихо:
— Вам тут нечего делать, ребята…
И, сняв свой фартук, накрыл им убитого.
Дверь в дом была широко распахнута. По белой мраморной лестнице, путаясь ногами в сбитом ковре, спускались офицеры и юнкера. Они держали руки поднятыми немного выше плеч. Лица их с трясущимися, отвисшими челюстями отражались в большом простреленном зеркале над камином.
За ними, поигрывая своим огромным пистолетом, шёл матрос Панфилов.