Наступая друг другу на ноги, мы пятимся за ворота, но и отсюда нам видно, как по опустевшей улице неторопливо шагает рабочего вида человек в зимней ушанке, — он только что подавал команду во дворе. Теперь он молча поглядывает по сторонам. Это Малинин.
А у домов вдоль стен и в подворотнях прячутся красногвардейцы. Так вот почему их не видно на улице!
— Без команды не выскакивать! — предупреждает Малинин. — Все чтобы разом!
— Едут! — приглушённо кричит кто-то.
Слышны топот копыт и стук колёс по булыжнику.
Из-за угла разворачиваются и выезжают на середину улицы запряжённые попарно лошади. Все невысокие, одномастные, со стрижеными гривами. Они тянут за собой пушки. Две не очень большие пушки, но, должно быть, тяжёлые: в каждое орудие впряжено по шесть лошадей.
Вся улица наполняется тревожным грохотом. На лафетах, на стволах пушек и на зарядных ящиках сидят молодые офицеры в новеньких шинелях с золотыми каёмками на красных погонах, Это, должно быть, и есть юнкера.
Позади всех на рослых, гарцующих конях едут двое верховых: маленький желтолицый поручик в короткой кавалерийской куртке и щеголеватый высокий юнкер с усиками на красивом смугло-румяном лице.
Внезапно раздаётся пронзительный свист. Это свистит сам Малинин. Он засунул два пальца в рот, и его серьёзное и уже немолодое лицо приняло вдруг озорное выражение.
И тотчас со всех сторон понеслись нестройные и неразборчивые крики. От домов и из подворотен разом, с какой-то стремительной яростью выскакивают солдаты-красногвардейцы и бросаются на юнкеров.
В одну минуту они стаскивают их с лафетов и с орудийных стволов прямо на мостовую, ловко хватают под уздцы испуганных лошадей.
Бабушкин внук Митрий схватил за повод рослого коня, на котором сидит поручик.
— А ну, слезай, ваше бывшее благородие! Наездился небось! — добродушно говорит он.
Оглушительно хохочут красногвардейцы.
Один из удирающих юнкеров подлез, оказывается, под железные ворота, но зацепился хлястиком шинели и теперь смешно болтает ногами, стараясь отцепиться.
Но что это? Лошадь, на которой сидит поручик, взметнулась на дыбы. Мелькает в воздухе обнажённая шашка.
Митрий вскрикнул, выпустил повод и растерянно трогает рукой голову. Кровь стекает ему на лоб из-под шапки.
— Ярославцев! За мной! — кричит поручик.
Он припал к шее лошади и, крестя шашкой по воздуху, помчался вперёд. За ним рванулась другая лошадь. Франтоватый юнкер с бледным, искажённым лицом на всём скаку проносится мимо нас.
Он едва не сбил лошадью бабушку и Серафимова, потому что как раз в этот момент они, оставив нас, бросились к Митрию. Но один из солдат уже достал бинт из кармана и стал перевязывать ему голову. Малинин тоже подошёл, и слышно было, как он говорил, успокаивая: