В кухне раздавалось тиканье часов. Мимо дома проехала машина.
Лора подошла к Бену и положила руки ему на грудь. Он был крепкий и надежный. Даже едва прикасаясь к нему, она чувствовала, как горяча его кожа.
— Извините меня, пожалуйста, — прошептала Лора, уткнувшись залитым слезами лицом в его плечо. — Это вовсе не из-за вас. К вам это не имеет никакого отношения.
Он не отвечал. Она почувствовала, как поднялась и опустилась с глубоким вздохом его грудь.
— Я не хочу, чтобы за мной гонялись. Не хочу быть пойманной. Мне и так уже досталось, — прошептала Лора.
Его пальцы, лежавшие на ее руках немного напряглись.
— Я должна жить одна, — прошептала Лора.
— Я скажу вам, мне тоже в свое время досталось, — сказал Бен. Он отстранился от нее. Его голос звучал монотонно. — Вы не знаете, что это было. Я любил ее, а она лишь изредка позволяла поцеловать себя. Господи, я ее возненавидел.
Лора обхватила руками шею Бена. Она прижалась к нему. Ее губы почти касались его.
— Вы не должны ненавидеть нас! — воскликнула она.
— А я и не делаю этого! — в свою очередь закричал Бен и поцеловал ее. Он прижал ее к стене и запустил обе руки ей под рубашку.
Ее лицо было залито слезами. Она продолжала плакать, спрятав лицо в висевших на стене полотенцах. Не понимая своих слов, он бормотал что-то успокаивающее и лихорадочно искал молнию на ее шортах. Расстегнув ее, он стащил с нее шорты и выбрался из своих.
Он целовал и целовал ее, и, когда они остановились, чтобы перевести дыхание, она попыталась освободиться от своих шорт, в которых запуталась ногами. Теперь от нее тоже пахло вином, которое он пил перед этим. Их разгоряченные тела переплелись. Он поднял и понес ее через темный пустой дом. Ступени скрипели у него под ногами. Шорты так и болтались у нее на ногах, пряжка пояса ударяла по перилам.
Когда он положил ее на кровать, она тихо плакала, но он ничего не слышал. Она сжалась в комочек.
— Это ты называешь ненавистью? — со смехом спросил Бен, проводя рукой по ее бедру.
— Да, — ответила Сейра, всхлипнув.
Он застыл. В темной спальне было тихо.
Она плакала, повернувшись к нему спиной.
Он перекатился на край постели и сел, сжав кулаки. Он весь горел.
— Ненависть, — сказала Сейра.
— Нет! — закричал он.
— Ну а вы-то что чувствуете?— сказала она.
— Ваше право сказать «нет», — холодно ответил он, ссутулившись.
— Вы чувствуете, что вам сделали больно. Оскорбили. Отвергли.
— Прошу прощения, — сказал он тем же тоном. — Нельзя же обвинять мужчину за то, что он сделал попытку.
— Можно, — ответила она. — Я могу.
— Господи! Прийти сюда, говорить, улыбаться и целовать меня только для того, чтобы потом заявить «Нет, не вы, не сейчас.»