В десять часов, как обычно по понедельникам, начал планерку. Народ, несколько расслабленный после выходных, тянулся долго, с шумом рассаживался вокруг большого полированного стола из итальянской сосны. Наконец собрались все, пустовало лишь одно место – главного менеджера. Глеб недовольным взглядом обвел присутствующих. Все испуганно попрятали глаза и нервно зашелестели приготовленными бумагами. Развернувшись, нажал на кнопку переговорного устройства, вмонтированного в край письменного стола:
– Алла Ивановна, вы приглашали сегодня Константина Сергеевича?
Секретарша с дрожью в голосе сообщила, что того нет на месте, но о планерке он, естественно, знает.
Начальник сухо поинтересовался, говоря в микрофон, но требуя ответа у присутствующих:
– Может быть, мне кто-нибудь сообщит, где он?
Из динамика донесся тоненький, как у провинившейся девочки, голосок Аллы Ивановны:
– Я не знаю, мне он ничего не говорил…
Вмешалась Людмила Викентьевна, которая шефа принципиально не боялась:
– Насколько я помню, он собирался сегодня с утра проверить недостроенный дом в Нагорном микрорайоне…
Глеб сразу представил себе объект, нуждающийся в неусыпном присмотре Константина. Только не в Нагорном, а в Липовом переулке, и не дом, а девушку, и моментально завелся. Заорал, что дисциплина в их фирме из рук вон, что никто ничего делать не хочет, что количество жалоб на качество строительства и ремонта катастрофически растет, и остановился лишь тогда, когда в кабинет влетел запыхавшийся, расстроенный Константин. Босс сразу замолчал, взглянул на опоздавшего со зловещим удовлетворением, как на появившегося наконец козла отпущения. Нарочито тихим голосом, от которого у всех присутствующих стало нехорошо на душе и по коже поползли мурашки, произнес невинную на первый взгляд фразу:
– Константин Сергеевич, и что же случилось с вами на этот раз?
Костя с почти осязаемым негодованием посмотрел на начальника. Вот ведь привязался! Будь на его месте кто другой, благодушно кивнул бы на его объяснения, и все. А его сейчас отделает под орех, как провинившегося школьника. Неприязненно буркнул:
– Машина сломалась посреди дороги. Пришлось просить помощи. Пока приехали из мастерской…
Глебу ужасно хотелось высказать Пепеляеву все, что накопилось на душе за прошедшее время, но он посмотрел на насупленные лица подчиненных и на время отложил исполнение жгучего желания. Корректно предложил, махнув рукой в сторону свободного стула:
– Садитесь, Константин Сергеевич!
Костя, твердо убежденный, что это не конец, а лишь начало очередной разборки, тяжело плюхнулся на сиденье. По позвоночнику от быстрого бега и предчувствия крупных неприятностей ползли струйки едкого пота. Действительно, распустив через час свое вече, Глеб мстительно предложил главному менеджеру остаться: