Макс попытался запротестовать, но тут Ксюша с тихим злорадством приложила смоченный в перекиси водорода бинт к его небольшой, но глубокой ссадине. По коже с шипением потекла обильная пена. Парень страдальческими глазами посмотрел на мучительницу, однако промолчал, стиснув зубы. Наконец пена высохла, и он осторожно потряс головой.
– Вроде прошло, больше не болит. – Встал, поклонился, с удивлением посмотрел на свои необутые ноги, нахмурился, что-то припоминая. Подняв взгляд, церемонно поблагодарил спасительницу: – Спасибо за помощь!
Девушка, не оборачиваясь, мыла руки в бочке с водой и не ответила на его сомнительную благодарность. Он умоляюще добавил, стараясь, чтобы голос звучал безобидно, по-добрососедски:
– Но сделай еще одно доброе дело. – Ксюша насторожилась. – Есть страшно хочется. Может, покормишь? Мы, как-никак, соседи…
Она разъяренно взглянула на него, пренебрежительно стряхнув в его сторону воду с мокрых рук.
– Иди-ка ты отсюда подобру-поздорову! Ступай, пока жив! И чтобы мне больше никогда не видеть здесь твоей противной рожи!
Он угрюмо попыхтел и беспомощно пожал плечами, не зная, как ее уговорить.
– Ладно, схожу домой, посмотрю, может, что-нибудь осталось после вчерашнего… И обувь найду, а то как-то некомфортно в одних носках ходить… А потом снова приду. Буду чинить это и все остальное… – Он махнул на снесенную дверь, понурил голову и побрел к выходу.
Удостоверившись, что налетчик ушел, Ксюша опустилась на колени перед трепетно глядящим на нее псом и прижала к груди большую собачью голову.
– Как ты мне помог, Дружочек! Если бы не ты, не знаю, что бы и было… – Пес отчаянно забил хвостом, выражая немедленную готовность помочь. – Подожди, я тебе хоть котлет дам за труды, больше у меня ничего нет…
Она вынесла котлеты, Дружок моментально проглотил угощение, помахал хвостом в знак искренней признательности, прощально гавкнул и не спеша затрусил по дорожке к своей будке.
Быстро прибрав в комнате, Ксения вышла во двор и с содроганием посмотрела на вывороченную дверь. Она повисла на одной петле. Поднатужившись, попыталась ее приподнять, но даже на сантиметр не сдвинула – толстенная дверь была вырезана из цельного полотна вековой лиственницы и весила не меньше центнера.
– Привет, тоскуешь без меня? – прямо за спиной послышался мурлыкающий голос.
Она нервно подпрыгнула и обернулась. Максим стоял позади в опасной близости от нее, благоухая найденным в дедовых запасах тройным одеколоном, призванным перебить все остальные сомнительные запахи.
– Я на твоем месте была бы поосторожнее и к людям сзади не подкрадывалась, – сердито заметила напуганная девушка, – головенка-то, чай, еще не зажила? Или подобное легкомыслие есть последствие тяжелой контузии?