Ксения в замешательстве опустила глаза, но предпочла проигнорировать последнюю фривольную фразу.
– Любить ты не умеешь. – Она печально взглянула на его. – Ты даже не знаешь, что это такое. Любовь – это когда главное, чтобы был счастлив любимый человек, а не ты сам, ясно?
– Тебе со мной будет хорошо, ты будешь счастлива, вот увидишь! – Он просительно заглянул ей в глаза и сжал руку. Его чувственный рот слегка дрогнул. – Дорогая моя! – И, как наркоман, потянулся к ее губам.
Она испуганно рванулась и решительно пошла через зал, уворачиваясь от танцующих пар, стремясь в безопасность к подружкам. Максим быстро догнал ее, схватил за локоть и развернул лицом к себе. Прежде чем она успела запротестовать, обнял за талию и повел под чувственную, немного манерную музыку танго, зазвучавшую сразу после быстрого, энергичного фокстрота. Крепко прижав ее так, что она оказалась намертво приклеенной к его мощному телу, ласково спросил на ушко:
– Потанцуем, милая?
– Да? Как трогательно, что ты интересуешься моим ничтожным мнением по такому пустяку, дорогой! – От ее язвительного тона мог покраснеть даже зелено-коричневый ствол елки.
Но Макс лишь усмехнулся и подхватил светский разговор:
– Конечно, а как же. Ты – самое дорогое, что у меня есть.
Она, впечатанная в его железное тело, только и смогла, что отрицательно покачать головой, пытаясь донести до него, что ее-то у него как раз и нет. Она сама по себе, а не чья-то собственность. Изо всех сил напрягла руки и постаралась хоть чуть-чуть отстраниться. Но он даже не шевельнулся. Чтобы свернуть его с выбранного пути, нужен был по меньшей мере трактор. Ловко увертываясь от столкновений со стремительно проносящимися мимо парами, Максим интимно прошептал:
– Ты безумно хороша, знаешь об этом? И это смелое декольте создано специально для моих поцелуев. – И, наклонившись, приник губами к ее стройной шее.
Она отчаянно покраснела и изо всех сил ударила каблуком по его ботинку. Он пренебрежительно поднял правую бровь.
– Как хорошо, что я предусмотрел твой коварный маневр и надел туфли из очень плотной кожи. Научен горьким опытом, так сказать. Как видишь, твой укол не достиг своей цели.
Она закрыла глаза и сдалась на милость победителя. А что ей еще оставалось делать?! Но расслабляться не стоило – ее тут же затянуло в водоворот непривычных и сладких ощущений. По телу разлилось волнующее тепло, уносящее напряжение и переносящее ее в нереальность. Ей отчаянно захотелось поднять руку и запустить пальцы в его густую шевелюру и чтобы его губы нашли ее… Тут ей стало страшно. Танец в его сильных объятиях превращался из обычного развлечения в нечто неизмеримо большее, во что-то такое, что она не могла ни принять, ни понять. Попыталась освободиться из его объятий, и вновь безуспешно. Максим с интересом следил за ее напрасными потугами. От сознания собственного бессилия у нее из глаз брызнули невольные слезы. Он насупился.