— О, господи, наконец-то, — прошептал он, когда увидел, кого прикрывали истребители.
Штурмовики связывали по нескольку гранат. Взрыв броню не повредит, но если бросить такую связку под гусеницу, то ее точно разорвет. Так хотелось спеть что-нибудь наподобие «Врагу не сдается наш гордый „Варяг“…», ведь ничего другого им не оставалось, и чтобы играл оркестр, а музыка отвлекала от отвратительных мыслей.
«Танки», — читалось на лицах штурмовиков, весть эта передалась и на другую сторону моста.
Тяжлов приставил к глазам бинокль. На лобовой броне переднего танка белой краской без трафарета, а от руки было коряво написано «На Будапешт!».
— Это наши танки! — заорал Тяжлов, у него заслезились глаза. — Наши!
Штурмовики, до этого укрывавшиеся за мешками с песком, которые никогда бы не стали надежной защитой от орудийных выстрелов, повскакивали, стали обниматься, кричать, точно дети малые.
— Черт, а вдруг они не знают, что мост наш? Жахнут по баррикаде от греха подальше? — вдруг сказал один из штурмовиков.
— Точно, — кивнул Тяжлов.
— Флага-то у нас российского нет, так бы водрузили над баррикадой, и все сразу понятно. Может, навстречу выбежать?
— Да, беги, тряпку белую возьми и размахивай, а то не разберут, зачем ты к ним бежишь, вдруг взорвать хочешь.
— Где ее возьмешь, белую-то?
— Ты давно белье свое стирал?
— Перед боем чистое было, но все пропотело оно и испачкалось.
— Сойдет и такое.
Штурмовик стянул с себя пятнистую форму, снял стыдливо рубашку, всю пропитавшуюся потом, посмотрел на Тяжлова виноватым взглядом.
— Отлично подойдет для парламентерского флага, — подбодрил его Тяжлов, — ну с богом, пошел. Но не спеши, а то не поймут тебя, потом только, когда они разберутся, что к чему, — поторопи.
— Слушаюсь.
Размахивая рубашкой, штурмовик двинулся к приближающейся колонне.
Передний танк остановился, люк у него на крыше открылся, из нее показалась человеческая голова. О чем шел там разговор со штурмовиком, слышно не было, но они обменялись буквально несколькими фразами, после чего танк опять тронулся с места.
— Молодец, молодец, быстро все объяснил, — тихо говорил Тяжлов.
Он вышел навстречу колонне. Теперь были видны и другие танки, не меньше двух десятков, по бокам орда самокатчиков на мотоциклах с колясками, где были установлены пулеметы, а за ними — грузовики, с закрытыми брезентовыми крышами кузовами.
— Привет, — закричал танкист, высовываясь на полкорпуса из люка, так что стали видны погоны подполковника на его плечах, на голове у него был шлем наподобие летного, только более массивный, видать, с какими-то мягкими вставками, чтобы не очень было больно биться о металл внутри танка, — а я-то думал, что это австро-венгр, завидев меня, бросился сразу сдаваться. Так, что ли, перепугал я его?