— Господин подполковник, — вопрошал он у пустоты, заглядывая в люк, — у вас священник есть?
— Священник? — донеслось из брюха танка. — Какой священник?
— Ну священник, мертвых причащать, — сказал Тяжлов.
— Нет, нет у меня священника. — Голос стал отчетливее, Куликов вылез из танка. — Не позаботился я о священнике.
— Ясно. Мотоцикл у ваших одолжить можно? На мост съезжу, спрошу у кого-нибудь о священнике.
— Валяй. Забирай.
— Спасибо.
Тяжлов пообщался с отдыхавшими от ратных подвигов самокатчиками. Похоже, они поначалу предлагали ему мотоцикл без коляски, но такой штурмовика не устраивал. Когда он наконец заполучил то, что хотел, то вскочил на мотоцикл, лихо завел его и помчался к мосту.
— Эй, поосторожнее — машину не угробьте! — закричали ему вслед самокатчики.
Но Тяжлов их вряд ли расслышал. Слишком уж громко завывал двигатель.
Вверх по Дунаю шли с десяток канонерок, осторожно обходя стороной выступающие над водой трубы потопленного корабля, над которым все продолжал развеваться австро-венгерский флаг.
Куликов, чертыхаясь, старательно вытирал пучком травы свои сапоги.
«Точно, на мертвеца наступил», — наблюдая за ним, подумал Мазуров.
— Ну что, нашли что-нибудь стоящее? — окликнул его штурмовик.
— Разве после таких попаданий там что-нибудь найдешь? Все сплавилось и сажей покрылось.
Подполковник стал отряхивать форму, но перчатки его тоже испачкались, одежда от его усилий становилась еще грязнее.
— Право же, в трубочиста превратился в какого-то.
Он наконец прекратил это бесцельное занятие, понаблюдал с секунду, как австро-венгры выносят из форта мертвецов.
— Вы о тех, что в танках были, не забудете? — спросил он у Мазурова.
— Я о них помню, — кивнул штурмовик.
Подполковник пошел проведать танкистов, колдующих над поврежденной машиной.
Земля была мягкой и податливой, пахать ее да пахать, но только не снарядами, конечно, да и могилы рыть — радости совсем никакой. Проще было бы вырыть одну общую, свалить туда трупы, присыпать их землей да навалить сверху куски оторванного взрывами от форта железобетона, но Мазуров хотел, чтобы у каждого была собственная усыпальница. Все ее заслужили.
Мертвецов стали выкладывать во второй ряд, в третий, те, кто этим занимался, уже потом покрылись от усталости, но конца и края их работе было не видно. Они опустошали форт сверху вниз, но пока добрались только до второго этажа — среди австро-венгров все еще попадались тела штурмовиков.
В могильные кресты переделывали деревянные столбики, на которых держалась колючая проволока, какие-то куски дерева вытаскивали из форта — они тоже шли в дело. Кресты получались совсем разными, неказистыми и некрасивыми, а над теми людьми, что будут под ними спать, должен возвышаться мраморный обелиск, огромный-огромный, такой, чтобы его было видно издалека.