Наступило долгое молчание.
— Ты не мог поступить иначе. Никто не ожидал
— Я ожидал. Она была моей женой. Когда-то. Потом умерла. Даже не представляю, где она похоронена. И мне это неинтересно.
— Ты должен себя простить.
Ральф резко обернулся к Кэтрин.
— Ты не понимаешь. Ничего я не должен. Я буду помнить об этом всегда. Ты спросила. Я поделился с тобой. Никогда больше не упоминай ее имя.
Он снова улегся и притянул Кэтрин к себе. Она ощутила тепло его тела.
— То, что я к ней испытывал, не было любовью. Я решил, что это любовь, но я ошибался. Это было наваждение, своего рода сумасшествие. Я так желал… чего-то. Не помню, чего. Мести. Отомстить матери. За ее гнев. И Эмилия стала инструментом для этого. Мне хотелось, чтобы моя мать сталкивалась с ней каждый день и чувствовала себя маленькой, бесполезной, старой и уродливой. Только для матери это не имело никакого значения. Ничего не изменилось. Я провел свою молодость, обожая женщину, которая того не стоила. Надеюсь, этот огонь погас. Он был очень горячим. Убивал все вокруг. А сейчас помолись и спи. Антонио дома. Ты здесь. У нас все наладится. Вот что самое главное. Спи.
Ральф отвернулся. Кэтрин размышляла о том, что Антонио врал ей. Все его слова о Труите были неправдой. Тони описывал в подробностях ужасное событие, которого не было. Она и сама обманывала, но сейчас ей казалось, что та ее ложь оставила лишь пустое белое пространство, белое, как пейзаж за окном. В этот момент что-то в ней закончилось, а что-то началось. Она лежала без сна, пока за окном не занялся хмурый рассвет.
Муж зашевелился. Утро почти наступило. Он открыл глаза, и она поцеловала его, сонного. Труит подходил ей. Он не тот, о ком она мечтала. Не тот, кого ждала. По он подходил.
Антонио был повсюду. Его наглость и безделье наполнили дом. Ральф не замечал лицемерия и мелких оскорблений. Он предоставил сыну банковский счет. Этих денег хватило бы на многие годы. Труит пытался заинтересовать Антонио бизнесом, сидел с ним в своем кабинете, объяснял, как покупать и продавать, как богатеть. Труит не был дураком и видел, с каким снисходительным видом выслушивал его сын. Это напомнило Ральфу молодость, собственное отсутствие интереса к чему-нибудь, кроме погони за наслаждениями.
Для Антонио в городе не было развлечений. Не было ресторанов, один лишь маленький унылый отель. И женщин не было. Вскоре он израсходовал запас привезенных с собой наркотиков, и дни его наполнились неприятной и редкой для него скукой. Он курил за столом, бесконечно болтал о Сент-Луисе и его удовольствиях.