Это стало звездным часом Спарты. До этого она одержала череду блистательных побед, но то были победы над греками, в частности над афинянами. В том долгом противоборстве симпатии Запада, возможно ошибочно, были на стороне города, в котором сосредоточилась столь значительная доля греческой культуры. И вот, когда Афины лежали поверженными, а их злейшие враги призывали к полному уничтожению города и порабощению его жителей, именно спартанцы отвергли варварские требования своих союзников и обеспечили условия мира, гораздо более мягкого, чем афиняне могли ожидать.
Но, как такое случалось и со многими другими воинственными народами, настало время, когда спартанский дух пошатнулся. Суровые законы полумифического Ликурга больше не действовали. Молва винила в этом обильный приток в Спарту золота и серебра после успешных военных кампаний в Малой Азии. Спартанские деньги изготовлялись из железа – намеренно неудобными, чтобы сделать их употребление ограниченным. Но более веской причиной падения спартанского государства следует считать изменения строгих законов наследования, в соответствии с которыми каждый мужчина должен был оставлять свою долю земли исключительно своему сыну. По новым же законам все люди могли распоряжаться своей землей по своему собственному усмотрению. Это, по словам Плутарха, «разрушило лучшее государство общего благосостояния. Новые законы позволили богатым людям, не обладающим ни каплей совести, забрать себе в руки всю недвижимость, отлучив законных наследников от возможности получить свою законную долю; и постепенно все богатство сконцентрировалось у немногих, основная же масса граждан пребывала в бедности и печали. Частные занятия, для которых больше не было свободного времени, оказались заброшенными; в государстве же процветали всяческие махинации, зависть и ненависть к богатеям. В стране осталось не более семисот старых спартанских семей, из которых, возможно, около сотни имели в своем владении землю, остальные же были лишены как имущества, так и чести, стали медлительны и безразличны к делам защиты отечества от внешних врагов, зато только и мечтали о том, чтобы воспользоваться любой возможностью для изменения порядков в своей стране».
Теперь уже спартанец не мог ответить, как некогда аргивянину, который однажды упомянул о множестве лакедемонян, погребенных на полях Аргоса[21]: «Но ни один из вас не похоронен в Спарте».
Один из царей-реформаторов был убит разъяренными владельцами земли. «Ныне, когда Агис был убит, стало опасно упоминать в разговорах хотя бы намеками о подготовке юношества; а уж слова о древней умеренности, стойкости и равенстве вообще воспринимались как государственное преступление».