).
[52]Тяжелые размышления вызывает анализ того неутомимого гражданского и военного энтузиазма, которые на исходе XVIII века стали национальной чертой французов, и сознание того, что их тревожащее народы влияние не прекращается и в наши дни. Кажется, во Франции невозможно построить стабильную систему правления, которая будет передаваться от поколения к поколению и которая избавит ее народ от коррупции и всеобщего насилия. А всякая революция в Париже заставляет содрогаться весь мир. Даже успехи союзных держав, достигнутые в войне против Франции в 1812—1814 и 1815 гг., какими бы важными они ни были, не смогли вычеркнуть из памяти предшествующие 23 года потрясений и войн.
В 1830 г. была свергнута династия, навязанная Франции силой иностранных штыков. И народы сразу же содрогнулись в ожидании очередного всплеска анархии в стране и возрождения честолюбивых целей французов. Они «смотрели в будущее в тревожном ожидании периода разрушений, подобного тому, что испытал на себе римский мир в середине третьего столетия нашей эры».[53]
Луи-Филипп сумел дезориентировать революционеров, и какое-то время казалось, что ему удастся задушить революцию.
Но, несмотря на законы Фиши, на блистательные французские завоевания в Алжире, на браки, стирающие границу на Пиренеях, сотни укрепленных крепостей и сотни тысяч солдат, революция жила и ждала выхода своей энергии. Старый дух титана постоянно стремился вверх, ему было тесно в рамках «монархии с республиканскими институтами». Наконец, четыре года назад (в 1848 г. – Ред.) все здание королевства треснуло и было разрушено, будто одним дуновением ветра, в результате восстания демократов в Париже. И сразу же последовали новые восстания, баррикады, свержения крупных и мелких монархов, вооруженные столкновения между сторонниками различных партий, государств и народов. В недавней европейской истории эти события стали обычным явлением.
Сейчас Франция называет себя республикой (уже в 1852 г. произошел переворот, и Франция до 1870 г. снова стала империей. – Ред.). Впервые она присвоила себе этот титул 20 сентября 1792 г., в тот самый день, когда было выиграно сражение при Вальми. От этой битвы берут свое начало демократические перемены 1848 г., когда так же, как и в 1792 г., в Париже была провозглашена республика, исповедующая те же принципы и ценности.
До той битвы перспективы развития демократии в Европе представлялись иными. И это иное развитие событий могло бы отразиться на нынешнем состоянии французского народа, если бы колонны герцога Брауншвейгского наступали более решительно, а солдаты Дюмурье и Келлермана, напротив, оборонялись менее стойко. Когда в 1792 г. Франция начала войну с великими европейскими державами, у нее еще и в помине не было той прекрасно организованной военной машины, которая была создана с учетом опыта нескольких революционных войн и которой страна обладает и поныне. В последние годы правления короля Людовика XV старая королевская армия постепенно приходила в упадок. Это относится как к ее численности, так и к оснащенности современным оружием и боевому духу. Военная слава, добытая после того, как Людовик XVI отправил на войну в Америку (а также в Индию и др. –