Великие битвы XI–XIX веков: от Гастингса до Ватерлоо (Кризи) - страница 72

Из всех европейских стран только Голландия с самого начала оказывала жесткое и единодушное сопротивление устремлениям французского короля. Самые мощные удары Франция наносила именно Голландии. И хотя порой вначале они производили впечатление полного успеха, в конце концов они разбивались об отчаянную храбрость голландского народа и героизм его вождя Вильгельма Оранского. Когда он стал королем Англии, вся мощь этой страны была решительно брошена на борьбу против Франции. Но, хотя после этого борьба стала уже далеко не такой неравной, как прежде, а сам Вильгельм действовал, «как герой и патриот, с непоколебимой твердостью», Франция выходила неизменным победителем в каждой из войн. В начале XVIII века союз против нее распался, многие распустили свои армии в то время, как Франция продолжала вооружаться, наращивая свои закаленные в войнах армию и флот. Она была готова воевать на любом направлении, где только возникнет возможность новых территориальных приобретений, что французский монарх с самого начала своего правления не упускал.

В этой книге речь не будет вестись о первом военном опыте Людовика в войне 1667 г. или о том, как были молниеносно завоеваны Фландрия и Франш-Конте. Будут опущены подробности и заключения мирного договора в Экс-ла-Шапель, который был не более чем «соглашением между драчуном и избитыми», и нападения на Голландию в 1672 г. Опустим и Нимвегенский договор 1678 г., по которому Франция «закрепила за собой приграничные города и территории в Испанских Нидерландах, а после заключения этого договора продолжала досаждать Испании и империи, пером и мечом расширив свои завоевания за счет земель в Нидерландах, на Рейне, завоевав Люксембург, украв Страсбург и купив Касале». Затем, в 1686 г., против Людовика был создан Аугсбургский союз, а в 1688 г. на английский престол взошел (высадившись с голландским войском) Вильгельм Оранский, который придал новые силы оппозиции против Франции. Последовала длительная война, в которой на суше победы одерживали, как правило, французы, зато флот потерпел поражение при мысе Аг (Ла-Хог), а их ставленник Яков II потерпел сокрушительное поражение при Бойне. По условиям подписанного Рисвикского мирного договора Франция оставляла за собой Руссильон, Артуа и Страсбург. Договор не гарантировал Европу от дальнейших притязаний на испанское наследство, а сам Людовик XIV рассматривал его как всего лишь краткое перемирие для того, чтобы подготовиться к более решительной борьбе. Следует учитывать, что в своих войнах Людовик XIV преследовал двоякую цель. У него были ближайшая и последующая задачи. В качестве ближайшей задачи предполагалось завоевание и присоединение к Франции принадлежащих ближайшим соседям провинций и городов, в результате чего существенно возросла бы ее сила. А долгосрочной целью Людовика XIV еще со времени женитьбы в 1659 г. на испанской инфанте было приобретение для дома Бурбонов всей испанской империи. Во время женитьбы он официально объявил о полном отказе от испанского наследства, но на такие заявления никто не обращал внимания, так как существовало множество уловок из области казуистики и юриспруденции, с помощью которых можно было доказать, что оно имело полностью противоположный смысл. Когда стало ясно, что Карл II Испанский умрет, не оставив прямого потомства, становилось все более очевидным, что после его смерти Франция намерена сразу же предъявить претензии Бурбонов на наследство испанской короны и оспаривать право на него с остальными государствами Европы. Вскоре несчастный король Испании действительно умер. В своем завещании он назначил наследником своего трона герцога Анжуйского Филиппа, одного из внуков Людовика XIV, и строго-настрого запретил делить территории Испании. Людовик XIV хорошо понимал, что если он примет условия завещания, то сразу же разгорится общеевропейская война. Но он готовился к подобному развитию событий в течение всего своего царствования. Он отправил своего внука в Испанию, который стал править там под титулом Филиппа V. Провожая его в дорогу, французский король заявил: «Теперь для нас больше не существует Пиренеев».