- Обещаю, я постараюсь, миссис Данн, - уважительно произнесла девушка, думая в этот момент о том, что все равно ни за что на свете не бросит копаться в саду.
Хотя голосок Ноэль звучал ровно, по ее виду было ясно, что она расстроилась. Чтобы понять это, Джериду хватило одного взгляда на девушку.
- Я говорю тебе все, желая только добра, - продолжала ласково настаивать миссис Данн. Я не хочу, чтобы тебе пришлось несладко Злые языки и сплетни могут иногда причинить большую боль.
Ноэль отпила кофе и призналась:
- Я не привыкла жить в подобной роскоши.
- В подобной роскоши? - не без сарказма в голосе переспросил Джерид.
- Дом со слугами мне уже кажется роскошным, мистер Данн, - слегка побледнев, ответила она.
Неожиданно Ноэль запоздало увидела, что белоснежные льняные салфетки лежат у всех присутствующих на коленях, а не на столе, и поспешно схватила свою. Разложив салфетку на коленях, она украдкой посмотрела, каким образом миссис Данн держит серебряную вилку.
Джерид с нескрываемым интересом наблюдал за девушкой. Она явно хотела научиться хорошим манерам, но была слишком горда и, похоже, не желала просить кого-то научить ее им.
- Кем был ваш отец, Ноэль? - неожиданно задал вопрос Джерид.
Девушка проглотила кусочек яйца и только потом ответила.
- Он был плотником.
- Должно быть, как и ваш дядя, - Джерид посмотрел девушке прямо в глаза. - А почему вы не хотите возвращаться назад, в Галвестон? - вдруг спросил он. - Вы так боитесь воды, мисс Браун? Если мне не изменяет память, со дня наводнения прошло более полутора лет, и отцы города в настоящий момент занимаются строительством дамбы в целях предотвращения наводнения в будущем.
Галвестон. Море. Наводнение. Ее семья… Ноэль думала, что кошмары прошлого навсегда оставили ее в покое. Но дядя продолжал настаивать на их возвращении в Галвестон, где они могли бы жить у его родного брата, а редкая профессия дяди позволила бы ему зарабатывать приличные деньги на реконструкции города. Ноэль начинала страдать уже при одной мысли о том, что ей придется жить в городе, где она стала свидетелем столь ужасных сцен смерти… гибели всей ее семьи. Девушка не могла без содрогания вспоминать все, что произошло, а вернувшись туда, она каждый день сталкивалась бы с непреходящим кошмаром воспоминаний, куда бы ни направилась, в лавку или в церковь.
Ноэль до сих пор так и не смогла ни с кем обо всем этом поговорить. Даже Эндрю, которого она почти боготворила, быстро менял тему разговора, стоило лишь упомянуть о том ужасном дне, словно он, герой войны, не мог слышать о любых несчастьях. Но девушка чувствовала, что ей необходимо с кем-то поделиться. Эту острую потребность испытывала она и сейчас. И хотя со дня катастрофы прошло уже больше полутора лет, перед ее глазами все так же отчетливо стояли лица погибших родителей, искаженные нечеловеческим ужасом.