— Ясно, сэр.
— Короче говоря, — сказал Гроссман, — вы сами знаете, что делать с этими записками.
— А что с ними делать, сэр? — спросил Дженеро.
— Мы только проводим экспертизу, — ответил Гроссман. — А уж решать что к чему вам, ребята.
Дженеро просиял. Он был польщен тем, что ему сказали «вам, ребята». Он почувствовал себя полноправным представителем полицейской элиты.
— Большое спасибо, сэр. Значит, будем работать.
— Вот и прекрасно, — отозвался Гроссман. — Записки вам переслать?
— Не помешало бы.
— Тогда пришлю.
Все это очень интересно, размышлял Дженеро, кладя трубку. Он чувствовал себя лихим парнем, и, если бы под рукой у него была ковбойская шляпа, он бы непременно надел ее.
— Где тут у вас сортир? — спросил один из маляров.
— А что? — осведомился Дженеро.
— Будем его красить.
— Только не запачкайте унитазы, — попросил Дженеро.
— Мы закончили Гарвард, — ответил маляр, — и никогда не пачкаем унитазов.
Его напарник радостно заржал.
* * *
Третья записка поступила в участок в одиннадцать утра.
Ее принес прыщавый молодой человек. Он прошествовал мимо поста дежурного сержанта прямехонько в следственный отдел, где патрульный Дженеро сосредоточенно размышлял над записками и личностью их автора.
— Что, ваши все на каникулах? — осведомился молодой человек. Ему было лет семнадцать. В полицейском участке он чувствовал себя как рыба в воде: в свое время он был членом уличной банды «Дьявольская десятка».
Эти парни объединились, чтобы противостоять вторжению пуэрториканцев на их исконные территории. Банда распалась перед прошлым Рождеством, и вовсе не потому, что ее разгромили пуэрториканцы. Она не устояла под натиском общего врага, которого звали героин. Пятеро стали наркоманами, двое погибли, двое сидели в тюрьме за незаконное хранение оружия, один женился на юной ирландке, которой сделал ребенка, а последний принес письмо в следственный отдел 87-го участка и так свободно себя там чувствовал, что даже позволил себе пошутить с патрульным Дженеро.
— Чего тебе надо? — спросил Дженеро.
— Мне велели передать вот это дежурному сержанту, но его нет на месте.
— Что это?
— Понятия не имею, — сказал юнец. — Какой-то тип остановил меня на улице, сунул пятерку и попросил отнести это в полицию.
— Присаживайся, — кивнул Дженеро.
Он взял конверт и задумался, стоит ли его вскрывать. Потом решил, что зря дотронулся до него — отпечатки! — и положил на стол. Из сортира доносилось хоровое пение — это развлекались маляры. Дженеро было поручено только записывать, кто звонил и что передать. Борясь с собой, он еще раз взглянул на конверт.