— Я Бина Гельбфиш, а Меира Ландсмана вы знаете.
«Я и тебя знаю», — ответили глаза старика.
— Ребе Литвак не может говорить, — поясняет Голд. — У него повреждены голосовые связки.
— Понимаю, — кивает Бина. Она оценивает взглядом результаты разрушительной деятельности времени, ранений, болезней. С этим человеком лет семнадцать или восемнадцать назад она танцевала румбу на свадьбе кузины Ландсмана Шефры Шейнфельд.
Свои повадки бой-бабы-детектива Бина отложила в сторонку — но не оставила. Она никогда их и вне службы не оставляет. Держит в расстегнутой кобуре со снятым предохранителем, и рука на бедре, пальцы поигрывают. — Мистер Литвак, я от этого детектива слышала о вас довольно-таки дикие истории.
Литвак достает свой блокнот и лежащую на нем наискосок черную пластмассовую сигару «Уотермана». Открывает блокнот, укладывает его на колено, изучает Бину, как шахматную доску в клубе «Эйнштейн», взвешивает дебют, видя двадцать вариантов, от девятнадцати отказывается. Развинчивает ручку. Последняя страница. Запись:
Не обращайте внимания на дикие истории
— Это верно. Я много лет в полиции, и по пальцам одной руки можно пересчитать случаи, когда дикая история оказывалась правдой.
Нелегкий фокус — предпочитать простые объяснения вещей в мире, полном евреев
— Согласна.
Потому трудно быть еврейским полицейским
— Мне нравится. Жаль будет с этим расстаться.
Литвак дернул плечами, как бы давая понять, что непременно посочувствовал бы, будь он на это способен. Его жесткие глаза протыкают застрявшего в дверях Голда и формулируют какой-то вопрос, на который Голд трясет головой. Ответив таким образом, Голд ретируется к телевизору.
— Понимаю, что это нелегко, — говорит Бина, — но скажите нам, что вы знаете о Менделе Шпильмане?
— И о Наоми Ландсман, — добавляет Ландсман.
Если думаете я убил Менделя то вы так же заблуждаетесь как и он
— Я вообще ничего никогда не думаю.
— Таков мой дар.
Литвак смотрит на часы и издает какой-то звук-обломок, по мнению Ландсмана — страдальческий. Он щелкает пальцами. Появляется Голд, и Литвак поднимает в воздух исписанный блокнот. Голд мгновенно исчезает и еще более мгновенно появляется с новым блокнотом. Он подходит к Литваку, вручает ему блокнот и молча спрашивает, не следует ли распорядиться визитерами каким-либо из множества доступных способов. Литвак этот вопрос игнорирует, жестом отсылая Голда прочь. Потом отодвигается в сторонку и хлопает по освободившемуся месту рядом с собой. Бина расстегивает парку и садится. Ландсман подтягивает стул. Литвак открывает блокнот на первой странице.