— Почему? — живо заинтересовался Ландсман. — Почему надо было держать все в секрете?
— Из-за парня. Из-за этого парня, которые погиб в отеле на улице Макса Нордау. Не слишком хороший отель, полагаю.
— Ночлежка, — бросил Ландсман раздраженно.
— Кололся?
Ландсман кивнул, и секунды через три Цимбалист кивнул тоже.
— Да… Да, конечно… Причина, по которой о матче следовало помалкивать… Причина в том, что парню не разрешалось играть с посторонними. Но отец его все же пронюхал об этой встрече. Для меня радость несказанная. Мой бизнес — его хаскама, его личное разрешение. Несмотря на то что жена моя приходится ему родственницей, он чуть было не слопал меня живьем.
— Отец, профессор… Его отец — Хескел Шпильман, — вмешался Берко. — Вы это не упомянули. Этот убитый на фото — сын вербоверского ребе.
Ландсман вслушался в тишину заснеженного острова Вербова, в тишину уходящего дня и уходящей суетной недели, готовой погрузиться в пламя пары зажженных субботних свеч.
— Да, Мендель Шпильман, — открыл рот Цимбалист после продолжительного молчания. — Единственный сын Хескела. Близнец его родился мертвым. Потом это истолковали как знамение.
— Знамение чего? — спросил Ландсман. — Что он вундеркинд? Что он умрет в задрипанной унтер-штатской ночлежке?
— Нет-нет… Кто мог такое вообразить…
— Слышал я… Говорили… — начал Берко и тут же замолк, глянув на Ландсмана, как будто опасаясь его неадекватной реакции. — Мендель Шпильман… Бог ты мой… Сложно было кое-чего не услышать.
— Да, болтают многое, — подтвердил Цимбалист. — Чего только ни болтали, пока ему не исполнилось двадцать лет.
— Да — что такое болтают? — вскинулся Ландсман, переводя взгляд с одного на другого. — О чем вы слышали? Раскалывайтесь, черт бы вас побрал!
И Цимбалист раскололся.
Он рассказал о женщине, своей знакомой, умиравшей от рака в городской больнице Ситки в 1973 году. Женщина эта дважды овдовела. Первого ее мужа, игрока, карточного шулера, пристрелили штаркеры в Германии, еще до войны. Второй супруг ее служил у Цимбалиста проволочной шестеркой: ставил столбы и натягивал провода. Проводом его и убило, оголенным, некстати порвавшимся проводом линии электропередачи. Цимбалист выделил кое-какие средства для поддержки семьи погибшего, при передаче которых с вдовой и познакомился. Что ж странного, что они почувствовали слабость друг к другу… Оба уже вышли из возраста дурацких эмоциональных всплесков, так что всплески их выражались вполне разумно, незаметно. Она — стройная брюнетка, привыкшая умерять свои аппетиты. Связь осталась секретом почти для всех окружающих, главное — для мадам Цимбалист.