Ландсман прочистил горло. Дело ведет он, зарегистрировано оно на него, ему и карты в руки. Взгляд на вербоверские часы. От этой жалкой пародии на неделю осталось еще семь минут.
— Прежде чем вы начнете, детективы, — вмешивается Арье Баронштейн, — позвольте мне официально оповестить вас, что я присутствую здесь в качестве поверенного рабби Шпильмана. Ребе, если у вас появятся сомнения, следует ли вам отвечать на поставленные детективами вопросы, прошу вас воздержаться от ответов и предоставить все мне.
— Мы не допрос ведем, рабби Баронштейн, — говорит Берко.
— Я рад, что вы здесь со мной, ну просто очень рад, Арье, — заверяет ребе. — Я даже настаиваю на вашем присутствии, но в качестве габая и зятя моего, не юриста. Я не нуждаюсь в адвокате.
— Дорогой ребе, эти люди — детективы из отдела расследования особо тяжких преступлений, — горячится Баронштейн. — Вы вербоверский ребе. Если вам не нужен адвокат, то никому не нужен адвокат. Но, поверьте мне, каждому нужен адвокат. — Он выхватывает лист желтой бумаги из недр конторки, где, вне всякого сомнения, хранит свои фиалы с кураре и цикутой, ожерелья из отрезанных ушей, нанизанных на бечевку со склада Цимбалиста. Он свинчивает колпачок с перьевой авторучки. — Я буду конспектировать… — Прокурорским тоном: — На гербовой бумаге.
Из глубин неподвижной плоти Ландсмана рассматривают два глаза — живых, зеленых с позолотой. Ничего общего с бесцветными камушками, оставленными посетителями кладбища на надгробии, венчающем плечи Баронштейна. Взгляд отеческий, взгляд сочувствующий, сострадательный, ласковый и веселый. Знают эти глаза, чего лишился Ландсман, что разбазарил, что упустил из-за сомнений своих, из-за безверия, из-за напускной лихости. Понимают эти глаза метания, сбросившие Ландсмана с пути добрых намерений, его роман с насилием, его стремление швырнуть свое тело под копыта судьбы, стремление бить и быть избитым, крушить и сокрушиться. До этого момента Ландсман не понимал, против кого выступают он и остальные копы округа, а также русские штаркеры и преступная мелочь, а также ФБР и налоговики, а также федеральный контроль табачный, алкогольный и огнестрельного оружия. Людей с такою парой глаз поискать надо. Их можно без риска послать на край любой бездны.
— Скажите, для чего вы здесь, детектив Ландсман.
Сквозь дверь донесся телефонный звонок. В кабинете ребе телефона не видно. Ребе едва заметно семафорит бровью, и Баронштейн опускает ручку на бумагу и исчезает, просачивается сквозь щель приоткрытой двери. Вот уже слышен его голос. Ландсман привычно вслушивается, но слов не разобрать. Интонации жесткие, идет обмен обрывками фраз и отдельными словами.