– Замечательный парень! – бормочет Зейдлиц на обратном пути.
– Да, один у нас вроде бы есть, верно?
– Есть ли такие же среди немцев? – в ответ спрашивает он.
– Посмотрим…
Молча идем дальше. Не побаиваемся ли мы возвращаться на свои нары? Неожиданно Зейдлиц останавливается.
– А вам, фенрих, – спрашивает он, – не бросилось в глаза, что Зальтин даже не почесался?
– Да, – жарко подхватываю я.
– Не кажется ли вам, – продолжает он, – что у них нет вшей?
Я решительно сомневаюсь в этом.
– Это только от хорошего воспитания! – говорю я.
Подобный довод его тоже не убеждает.
– Думаю, лучшее воспитание от укусов вшей – их отсутствие, мой дорогой! – сухо говорит он.
И этот сложный вопрос остается неразрешенным, переносится на следующий раз.
Вчера от русского командования пришел приказ, который привел наш «разъезд» в состояние неистового возбуждения. «Поскольку число собак, содержащихся военнопленными, постоянно растет, все животные подлежат сдаче командованию для последующего уничтожения. Невыполнение этого предписания будет строго наказываться», – читает Шнарренберг.
Полночи мы советуемся, как быть с нашей Жучкой. Только одно мнение: мы ее не сдадим, не расстанемся с любимым животным! Даже Шнарренберг, единственный, кто никогда не заботился о животном, заодно с нами.
– А если кто-нибудь из барака нас выдаст? – только и сказал он. – Вы же знаете, что у меня больше врагов, чем друзей…
– Ну, об этом не беспокойся! – говорит Под глубоким голосом. – Об этом я позабочусь…
Целый день мы тренировали Жучку при сильном переполохе тихо сидеть под кучей нашей старой формы. Она быстро схватила науку, уже в скором времени по команде молниеносно зарывается в надежное укрытие и не издает ни звука. Когда все отработано, Под берет Жучку на руки, словно ребенка, вразвалку, словно моряк, идет на середину барака, забирается на нары, угрожающе призывает к вниманию.
– Внимание! – раскатисто говорит он. – Вы уже слышали приказ. У нас есть собака, это вы тоже знаете. Мы ее не сдадим, так мы решили. Я уверен, что среди нас не найдется скотины, чтобы выдать беззащитную тварь. Она приносит радость и принадлежит всем нам. На этом мы собираемся стоять. Однако если среди вас найдется Иуда, – продолжает он, и голос его гремит, – то я постараюсь устроить такой уют, что он добровольно последует за псом самое позднее через четыре недели!
Оглушительно гремят аплодисменты. Жучка тявкает.
– Ура нашему Поду! – раздается звонкий голос малыша Бланка.
– Ура, ура! – в едином порыве орет сотня голосов.
Под поднимается и идет обратно.