– А если вы погибнете? – подавленно спрашиваю я.
– Тогда я до того, по крайней мере, хотя бы куплю немного свободы! – бодро говорит он. – А уверены ли вы, что останетесь в живых? Прихватит нас тут однажды тиф или чахотка или, – он глубоко вздыхает, – что-нибудь в таком же роде ужасное… Потому что могут пройти годы, пока мы вернемся домой…
– Я предложу Вереникину, Зейдлиц.
– Вы верите, что он…
– Разумеется. У них на счету каждый человек. Впрочем, Семенов наверняка знает фамилию ваших великих предков…
Я стоял в одиночестве в затишке на углу казармы, когда лейтенант Кёлер нерешительно подошел ко мне.
– Господин фенрих, – сказал он робко, и его глаза боязливо забегали по сторонам, – я все тщетно ищу свою жену… и хотел бы вас всего лишь попросить, видите ли, искренне попросить: если она снова будет в вашей комнате… и позовет меня… а я сразу не приду – тогда крепко возьмите ее… и не отпускайте… заприте ее и охраняйте… – Он замолкает и нежно улыбается. И склоняется к моему уху, словно должен сообщить мне священную тайну: – Пока я не приду!
И убегает торопливыми, семеняще-детскими шагами…
«Как этот человек должен страдать!» – думаю я. День за днем, час за часом с заоблачных высот он низвергается в бездонную бездну. Он долго так не протянет, он уже совершенно измотан и истощен… Да, мы дошли до того, что, чтобы вынести невыносимое, мы уже утешаем себя тем, что вот тот или этот измученный бедняга вскоре умрет…
Некоторые снова говорят, будто бы при белых нам в лагере лучше, нежели когда-то было при красных. Из военнопленных в результате пропаганды большевиков сформировалась партия так называемых «интернационалистов», германские, австрийские и венгерские коммунисты, которые всех товарищей, не желавших переходить на их сторону, невероятно терроризируют. От большевиков за то, что переметнулись, они получили власть в лагере и с особенной сладострастностью мучили офицеров.
Я вспоминаю, что и в нашем лагере для нижних чинов раздавали листовки, призывавшие к вступлению в партию интернационалистов. Записалась пара сотен, главным образом венгры, – но прежде чем они смогли по-настоящему воплотить свои кровавые угрозы, полк красных в Забайкалье был рассеян.
Когда сегодня мы встали, на запасных путях стоял сверхдлинный, выкрашенный белым спецвагон.
– Новый делегат? – спросил я.
Доктор Бергер выглянул наружу и вздрогнул.
– Боже мой! – вырвалось у него.
– Что такое, господин лейтенант? Что с вами?
– Это чумной вагон! – вырывается у него.
– Что? Как? Зачем? – восклицает несколько голосов.
– Он появляется только там, где поблизости возникает чума…