Простая песнь: "Не тронь меня".
(1859)
Мне гроза дана в наследство:
Гром и молнию стеречь
Научило рано детство,
И понятна мне их речь.
Только молния-первинка
В сердце врежется стрелой, -
Оживал я, как былинка,
Освеженная грозой.
Только в серой тучке грянет
Громозвучная краса,
За собою так и манит
Душу прямо в небеса!
А пройдет гроза, бывало,
В нашем садике цветы
Все поднимут покрывало:
Запоешь тогда и ты.
И тогда, смеясь над няней,
Убегал я в мокрый сад,
Под малинник, где зараней
Мне готов был водопад.
И бумажный мой кораблик
В лужу мутную спускал.
Но тогда, мой милый зяблик,
Я тебя не понимал.
Не слыхал твоей я песни,
Хоть звучала мне она:
"Божье деревцо, воскресни,
Где гроза, там и весна! "
(1859)
Говорит султанша канарейке:
"Птичка! Лучше в тереме высоком
Щебетать и песни петь Зюлейке,
Чем порхать на Западе далеком?
Спой же мне про за-море, певичка,
Спой же мне про Запад, непоседка!
Есть ли у тебя такое небо, птичка,
Есть ли там такой гарем и клетка?
У кого там столько роз бывало?
У кого из шахов есть Зюлейка -
И поднять ли так ей покрывало?"
- Ей в ответ щебечет канарейка:
"Не проси с меня заморских песен,
Не буди тоски моей без нужды:
Твой гарем по разным песням тесен,
И слова их одалыкам чужды…
Ты в ленивой дреме расцветала,
Как и вся кругом твоя природа,
И не знаешь - даже не слыхала,
Что у песни есть сестра - свобода".
(1859)
"Он весел, он поет, и песня так вольна…"
Он весел, он поет, и песня так вольна,
Так брызжет звуками как вешняя волна,
И все в ней радостью восторженною дышит,
И всякий верит ей, кто песню сердцем слышит;
Но только женщина и будущая мать
Душою чудною способна угадать,
В священные часы своей великой муки,
Как тяжки иногда певцу веселья звуки.
(1859)
Ты непородист был, нескладен и невзрачен,
И постоянно зол, и постоянно мрачен;
Не гладила тебя почти ничья рука, -
И только иногда приятель-забияка
Мне скажет, над тобой глумяся свысока:
"Какая у тебя противная собака! "
Когда ж тебя недуг сломил и одолел,
Все в голос крикнули: "Насилу околел! "
Мой бедный, бедный Чур! Тобою надругались,
Тобою брезгали, а в дверь войти боялись,
Не постучавшися: за дверью ждал их ты!
Бог с ними, с пришлыми!.. Свои тебя любили,
Не требуя с тебя статей и красоты,
Ласкали, холили - и, верно, не забыли.
А я… Но ты - со мной, я знаю - ты со мной,
Мой неотходный пес, ворчун неугомонный,
Простороживший мне дни жизни молодой -
От утренней зари до полночи бессонной!
Один ты был, один свидетелем тогда
Моей немой тоски и пытки горделивой,
Моих ревнивых грез, моей слезы ревнивой
И одинокого, упорного труда…
Свернувшися клубком, смирнехонько, бывало,