Он послушно снял и вручил ей галстук, наблюдая, как Бриджит вешает пиджак и галстук в шкаф под лестницей. Когда Джером увидел девушку со спины, у него пересохло во рту. Честное слово, эти шорты подлежат регистрации как смертельно опасное оружие!
- А второе правило? - спросил он, довольный тем, что смог сохранить хотя бы внешнее спокойствие.
- По сути, второго правила не существует, - сообщила Бриджит, закрывая дверцу шкафа и оборачиваясь. - Каждый ведет себя по собственному разумению. Плывет по течению. Прогуливать - это значит делать то, что тебе хочется, а не то, что обязан.
- А что вам хотелось делать в таких случаях?
Она грустно улыбнулась.
- Вы и без того уже решили, что я предельно тупая и совершенно безответственная девица, которая, бездумно порхает по жизни. Поскольку я не хочу, чтобы вы укреплялись в своих подозрениях, отвечаю честно: в свое время мне хотелось делать все, что угодно, лишь бы не посещать уроки сексуального образования, которые вела директриса школы.
Джером с удовольствием наблюдал, как двигаются ее губы, как при воспоминании о школьных проказах у Бриджит заискрились глаза. Несомненно, по этому предмету она теории предпочла, практические занятия.
...Все внимание Джерома сосредоточилось на восхитительной девушке, с которой его нежданно-негаданно свела судьба. Ему больше не хотелось осуждать ее: уж такой Бриджит выросла и с этим ничего не поделать. Но в ней не чувствовалось порочности. Ни злобы, ни жестокости. Она не была второй Эстер. Скорее ее можно сравнить со струей свежего воздуха, ворвавшегося в его унылое существование.
Внезапно Джером почувствовал, что устал, что ему тошно работать по восемнадцать часов в день. Он хотел радоваться жизни, хотел удирать с уроков... вместе с ней.
Он был готов тут же заключить Бриджит в объятия и, потеряв голову, припасть поцелуем к этим желанным губам, если бы в холле вдруг не появилась женщина - как Джером предположил, мать Бриджит.
Как это умеют делать только матери, она смерила его взглядом с головы до ног.
- Если не ошибаюсь, мистер Логан? - Она протянула ему руку и неожиданно улыбнулась. - Как поживаете? Я леди Кариеса Холлис, мать Бриджит.
- Добрый день, леди Кариеса.
Джером пожал пухлую ладошку. Эта полная женщина являлась живым воплощением сытого и безмятежного образа жизни. Но тем не менее в улыбке леди Кариссы таилось какое-то детское обаяние, внушавшее симпатию.
- Зовите меня просто Кариссой. Мы с Бриджит терпеть не можем все эти церемонии, не так ли, дорогая? - сказала она, любовно обнимая дочь.