Пока он размышлял, на площадь выехали еще одни сани, небольшие, легкие, всего с одним седоком и даже без кучера. Послушные лошади прошли шагом, и мальчик удивился еще, отчего это никто из развеселой шайки не спешит прицепиться к такому замечательному экипажу.
А сани тем временем стали, седок откинул меховую полость — еще более роскошную, чем у пожилой дамы, из нежного серебристого меха, — ступил на снег…
Это оказалась женщина, стройная и довольно высокая, в простом светлом платье, искрившемся на солнце будто бы мириадами снежинок, в белой пушистой шубке, которую так и хотелось погладить, в маленькой шапочке и в перчатках. Она не привязывала коней, а те стояли спокойно, не пугаясь суеты и шума и не двигаясь с места.
Хозяйка их (должно быть, знатная дама) отошла, взвихрив подолом платья снег, который не успели еще растоптать в грязную кашу, и вот так, окутанная искрящимся облачком, двинулась сквозь толпу.
Мальчик же осторожно, бочком подобрался поближе к саням: никогда прежде он не видывал такой красоты! Из чего, интересно, сделаны эти узоры? Неужели из настоящего серебра? А упряжь? Такой, наверно, и у бургомистровых выездных лошадей нет! И тоже вся в серебре и как будто драгоценных каменьях… И он бы даже не удивился, узнав, что подковы у этих коней сделаны из чистого серебра!
Белые кони только покосились удивленно, когда мальчик, забыв об осторожности, подошел совсем близко. Пар облачками поднимался из их ноздрей, и ему страшно хотелось погладить бархатные храпы, но он не посмел: таких лошадей даже коснуться страшно…
Он отвернулся, вздохнул. Удивился, отчего это вокруг еще не собрались не то что взрослые зеваки, — когда еще такое увидишь! — а даже и мальчишки. Те продолжали свои забавы, а на белоснежное чудо не обращали никакого внимания, будто и не видели вовсе. И люди спокойно обходили упряжку, не замечая ее, хотя и кони, и драгоценная упряжь наверняка должны были привлечь внимание!
Мальчик снова взглянул на лошадей, моргнул и замер. Нет, право, ему показалось! Просто показалось, что длинные гривы будто бы треплет ветерок, и с них летят искристые снежинки… Нет ведь никакого ветра, и снег перестал еще до рассвета, и…
— Нравятся тебе мои сани? — спросил кто-то у него за спиной.
Мальчик вздрогнул от неожиданности, обернулся — позади стояла хозяйка упряжки, та дама в белом платье. Дама, которую только что обошел, будто столб, горластый лоточник с леденцами и кренделями.
Ее тоже никто не видел. Только он один.
— Очень нравятся… — шепотом ответил он, потому что в горле пересохло.