Пиппин нашел коня устроенным и обихоженным как должно, ибо в шестом ярусе, за стенами Цитадели, рядом с домами гонцов находились конюшни с превосходными стойлами. Правда, сейчас там не было ни одного коня, кроме Светозара.
Завидя Пиппина, роханский скакун заржал и потянулся к нему мордой.
— Доброе утро, — приветствовал его хоббит. — Гэндальф заглянет к тебе, как только выкроит время. Он очень занят, но просил меня передать тебе привет и проследить, чтобы ты смог как следует отдохнуть после долгих трудов.
— Выглядит он так, будто рвется в путь, — заметил Берегонд. — Ну и силища, ну и стать! Представляю себе, как богата и прекрасна его сбруя.
— Достойной сбруи во всем свете не сыщешь, — отозвался хоббит. — Они с Митрандиром и так обходятся. Друга он понесет по доброй воле и поймет с полуслова, а коли не захочет, так никто на него не сядет, и ни узда, ни стремена тут не помогут. Ну пока, Светозар. Не скучай, жди Гэндальфа, а мне надо идти, готовиться к битве.
Конь заржал так, что стены конюшни содрогнулись, а хоббит и гондорец зажали уши. Потом они ушли, не преминув удостовериться, что ясли полны до краев.
— Ну, теперь прямым ходом к нашей кормушке, — заявил Берегонд.
Вышли к северной стороне башни, спустились по длинной прохладной лестнице и очутились в широком освещенном коридоре. По обе стороны тянулись двери, одна из которых оказалась открытой.
— Это кладовая моего отряда стражи, — пояснил Берегонд и, заглянув внутрь, позвал: — Эй, Таргон! Я знаю, что пришел не вовремя, но у меня случай особый. Новый воин, которого правитель только сегодня принял на службу, проделал долгий путь, да и с утра успел основательно потрудиться. Раздобудь чего-нибудь посытнее.
От щедрот Таргона Пиппин и Берегонд разжились хлебом, маслом, сыром, сморщенными, но еще сладкими яблоками из последних зимних запасов и кожаной флягой свежего пива. Все это добро, в придачу к деревянным мискам и кубкам, сложили в плетеную корзину и взобрались на восточную стену, где светило солнышко и откуда открывался прекрасный вид.
За едой и питьем вели разговор то о Гондоре и его обычаях, то о Хоббитании и иных дальних землях, какие довелось повидать Пиппину. Чем дольше длилась беседа, тем с большим изумлением и почтением посматривал Берегонд на хоббита. А тот безмятежно болтал ногами, сидя на каменной скамье, и порой поднимался на цыпочки, чтобы заглянуть за парапет.
— Не стану скрывать, мастер Перегрин, — сказал наконец Берегонд, — поначалу-то я решил, что наш правитель просто завел себе благородного пажа, как, по слухам, было в обычае у древних королей. С первого взгляда тебя можно принять за нашего паренька лет этак десяти, а повидать тебе довелось больше, чем иным седовласым. Ты уж прости мое недомыслие.