И все же, — Берегонд помолчал и окинул взглядом окрестности. — И все же случившееся в Айсенгарде должно остеречь нас: похоже, мы опутаны коварными Вражьими сетями. Грабежи, набеги, стыки у бродов, вылазки в Анориэне и Итилиэне — все это не так уж важно. Похоже, начинается великая, давно задуманная война, и мы, что бы ни говорила нам гордость, не единственная, а может быть, и не главная цель Врага. Огромные силы пришли в движение и на востоке, за Внутренним морем, и на севере, в Лихолесье, и на юге, в Хараде. Все народы, все страны подвергнутся испытанию — устоят они или падут… перед Тенью. Однако, достойнейший Перегрин, нам выпала высокая честь навлечь на себя самую страшную ненависть Темного Властелина, ибо истоки этой ненависти теряются в глубинах времени и в глубинах Моря. Самой яростной атаки следует ждать здесь. Вот почему спешил сюда Митрандир. Ведь если падем мы, кто устоит? Скажи, Перегрин, а у тебя есть хоть малейшая надежда, что нам удастся выстоять?
Пиппин не ответил. Он смотрел на белые стены, башни, развевающиеся знамена и солнце в небе, но не мог забыть сгущавшейся на востоке Тьмы и невольно думал о длинных, расползавшихся повсюду щупальцах Тени, об орках в лесах и горах, о предательстве Айсенгарда, о птицах-доносчиках, о Черных Всадниках, добравшихся аж до Хоббитании, о крылатом ужасе — назгулах. Последняя мысль заставила его содрогнуться. Надежда угасла, а в следующий миг, кажется, померкло на миг и солнце, словно затененное черным крылом. Издалека, с небесной вышины, донесся едва слышный, но все равно леденящий сердце, жестокий и холодный вой. Хоббит побледнел и привалился к стене.
— Что это было? — спросил Берегонд. — Я тоже почувствовал…
— Тень судьбы, — пробормотал Пиппин. — Черный Всадник на крыльях.
— Да, это Тень судьбы, — повторил за хоббитом гондорец. — У меня кровь стынет в жилах. Боюсь, Минас-Тирит обречен.
Некоторое время оба сидели молча, уныло склонив головы. Но когда Пиппин поднял глаза и увидел по-прежнему ясное солнце и развевающиеся на ветру знамена, он встрепенулся.
— Нет, — заявил хоббит. — Я не поддамся отчаянию. Вот Гэндальф на моих глазах в пропасть канул, а ведь вернулся и теперь с нами. Небось устоим, хоть бы и на одной ноге.
— Верно сказано! — воскликнул Берегонд, вскочив на ноги. — Гондор пока еще не погиб. Наши стены падут разве что после того, как вровень с ними вырастут валы из вражеских трупов. Но у нас есть другие крепости и тайные ходы, что ведут в горы. Надежда и память все равно будут жить в какой-нибудь укромной зеленой долине.