— Недобрая дверь, — молвил Хальбарад. — Чую, за ней затаилась моя смерть. Я-то все равно войду, но коня не уломать…
— Мы должны войти все, и люди, и кони, — решительно заявил Арагорн. — Даже если мы пройдем сквозь эту тьму, останется преодолеть многие лиги. Каждый потерянный час приближает торжество Саурона. За мной!
Он двинулся вперед, и явленная им сила воли была столь велика, что дунадэйны и их кони последовали за ним. Любовь к хозяевам заставила скакунов преодолеть страх, но Арод, конь из Рохана, не мог сдвинуться с места. Его била дрожь, на шелковистой шкуре выступил пот. Тогда Леголас закрыл ему глаза руками и тихонько пропел на ухо несколько слов. Дрожь унялась, и Арод неуверенно пошел за эльфом. Позади остался один Гимли. Колени его тряслись, ноги не повиновались.
— Неслыханно! — вскричал он, гневаясь на самого себя. — Чтобы гном не отваживался спуститься под землю, куда не колеблясь вошел эльф! — Гимли собрал все силы и, хотя ему казалось, что ноги его налились свинцом, как в омут бросился в ужасный проем. Он ступил за порог, и его, бесстрашно блуждавшего по глубочайшим пещерам мира, мгновенно обволокла жуткая непроглядная тьма.
Впрочем, вскоре тьма несколько поредела. Спутники захватили с собой факелы, и теперь Арагорн шагал впереди, высоко подняв один из них. Замыкал шествие, тоже с факелом в руке, Элладан. Отставший Гимли пытался нагнать его. Он не видел ничего, кроме маячившего впереди тусклого пятна света, а когда отряд останавливался, ему чудился беспрерывный негромкий ропот, глухие отзвуки голосов, бормотавших странные слова на языке, неведомом никому из живущих.
На пути не встречалось никаких препятствий, однако чем дальше шел гном, тем сильнее становился его страх. Он чувствовал, что повернуть уже невозможно, ибо позади, во мраке, собираются и следуют за Серой Дружиной незримые грозные рати.
Гимли уже потерял счет времени, когда случилось то, что впоследствии он предпочитал не вспоминать. И без того широкий проход расширился еще больше, стены пропали из виду, накативший на гнома ужас едва не лишил его способности двигаться. Слева, во мраке, что-то блеснуло. Арагорн остановился, а потом направился туда.
— Неужто он вовсе ничего не боится? — пробормотал гном.
В любой другой пещере Гимли, сын Глоина, первым устремился бы на блеск золота, но только не здесь! Даже если там горы сокровищ, пусть себе лежат, где положены. Ему они не нужны!
Тем не менее гном подступил ближе и увидел, что Элладан держит в руках оба факела, а Арагорн опустился на колени над распростертыми на камнях останками могучего воина. Тот лежал ничком, голову покрывал великолепный шлем, вызолоченную кольчугу перехватывал золотой пояс со вставками из гранатов. Воздух подземелья был сух, и ржа не тронула роскошных доспехов. Вглядевшись, гном понял, что воин лежит перед закрытой каменной дверью. Рядом валялся меч, зазубренный, словно им пытались рубить скалу.