Испытав досаду, он раскрыл книгу наугад и пробежал взглядом по заляпанным грязью строчкам.
Ничего нет страшнее развалин,
на которые падает дождь,
по которым, как призраки, бродят
люди с разбитым сердцем.
Гееру стало немного не по себе. Он пролистал еще несколько страниц и снова скользнул взглядом по строчкам:
«Наверное, я постепенно лишился того, что называется инстинктом жизни, животной силой. Я живу в мире воспаленных нервов, прозрачный, как лед…»
Строчки были незнакомые. Геер закрыл книгу.
Книг после События[6] осталось довольно много, но большинство из них дошло в сильно урезанном виде. Смерчи, сопровождавшие Событие, разрушили библиотеки и разметали книги. При Магистрате Метрополии есть особый род сотрудников – они собирают разрозненные куски страниц и пытаются склеить их воедино. Иногда получается толково, реже – забавно, но чаще всего – глупо. Возможно, поэтому Геер больше любил музыку.
В музыке была та целостность, которой ему недоставало в обезображенных Событием книгах. Если он находил пластинку, кассету или компакт-диск, то оставлял себе. За последние четыре года у Геера скопилась довольно большая коллекция.
Луис Армстронг, «Воскресенье», Телониус Монк, «УмаТурман», Антонио Вивальди, «Океан Эльзы», «Кино», Том Уэйтс… Много всего. Исполнители разные, и не все Гееру одинаково нравились. Лучше всего был, конечно, джаз. В нем, помимо импровизации, Гееру слышалась усмешка. Та самая усмешка, которая не сходила с губ медиума и стала в среде кочевников его фирменным знаком.
Геер мог бы сказать, что эта усмешка помогала ему выжить. В самом деле, если относиться ко всему слишком серьезно, то можно свихнуться.
Геер был уверен: в жизни добытчика-медиума должно быть что-то, ради чего стоит возвращаться из трипов. Для одних это наркотики, для других – кино, для третьих – женщины. Геера на плаву держала музыка. Пару раз он попадал в Оптине в такие лютые переделки, что непременно бы загнулся. Но мысль о том, что он больше никогда не услышит музыку, заставляла его выкарабкиваться.
Геер извлек из груды предметов, громоздящейся на столе, золотистый компакт-диск и сунул его в карман куртки.
«Нужно будет отдать диск хорошему чистильщику, чтобы считал и обработал информацию, – подумал он. – Дай бог, чтобы это оказалась музыка, а не какой-нибудь дурацкий «курс английского языка».
Перебрав все трофеи и прикинув, сколько запросит за каждый из них, Геер запихал вещи обратно в рюкзак.
Что ж, трофеи – это, конечно, хорошо. Но пять часов назад, будучи в Оптине, он кое-что нашел. Нечто такое, что стоит гораздо дороже, чем все трофеи, вместе взятые.