Уоррен поднял руку. На ладони вспыхнуло пламя.
— А что такое реальность? Я вообразил огонь, и мой «сон» воплотился в жизнь. Мой бодрствующий разум создал это пламя.
Верна, теребя прядь волос, принялась размышлять вслух:
— Подобно завесе, отделяющий мир живых от мира мертвых, в нашем мозгу существует барьер, который разделяет реальность и воображение. С помощью воли мы контролируем то, что является для нас реальностью.
Вдруг она резко вскинула голову.
— О Создатель, ведь именно этот барьер не позволяет нам воспользоваться Хань, когда мы спим! Если бы его не существовало, человек не мог бы контролировать свой Хань во сне.
Уоррен кивнул:
— Мы держим наш Хань под контролем. Наше воображение может воплотиться в реальность. Но его, когда мы бодрствуем, контролирует разум. — Он наклонился к Верне, его голубые глаза загорелись. — А во сне этих ограничений нет. В них сноходец способен изменять реальность. А обладающие даром вполне могут воплотить в жизнь его указания.
— Действительно, оружие, — прошептала Верна.
Потянув Уоррена за руку, она устремилась к выходу. Какой бы ни была пугающей неизвестность, когда рядом друг, как-то спокойнее. В голове у нее роились вопросы и сомнения. Но теперь она аббатиса, и именно ей предстоит найти ответы, прежде чем начнутся неприятности.
— А кто, кстати, умер? — спросил вдруг Уоррен.
— Аббатиса и Натан, — машинально ответила Верна, поскольку мысли ее витали совсем в другой области.
— Нет, их похоронили, как полагается. Я имел в виду, кто еще?
Верна остановилась.
— Кроме аббатисы и Натана? Никто. У нас довольно давно никто не умирал.
В синих глазах чародея отражался свет лампы.
— Тогда зачем понадобились услуги могильщиков?
Ричард спрыгнул с коня и бросил поводья подбежавшему солдату. Следом за ним во двор галопом влетел конный отряд из двух сотен человек. Ричард похлопал по шее разгоряченного скакуна, а Улик с Иганом тем временем слезли со своих лошадей. Пар от дыхания людей и животных поднимался в морозном воздухе. Солдаты были обескуражены и в растерянности молчали. Ричарда переполнял гнев. Стянув толстую перчатку, он поскреб четырехдневную щетину на подбородке и зевнул. Он устал и был голоден. Но главным образом он был исключительно зол. Следопыты, которых он взял с собой, знали свое дело отлично. Генерал Райбих уверял, что это самые лучшие его разведчики — но как бы хороши они ни были, мастерство их оказалось недостаточно высоким. Ричард и сам был опытным следопытом, но метель сильно осложнила дело, и в конце концов пришлось вернуться ни с чем. Вообще-то в погоне не было особой необходимости, просто Ричард чувствовал, что его обвели вокруг пальца. Ему был брошен вызов, и он с ним не справился. Ни в коем случае нельзя было доверять этому Брогану. Ну почему он всегда верит, что людей можно убедить разумными доводами?