Сын пана Школьника оказался тощим прыщеватым молодым человеком двадцати лет, неуверенным в себе и стеснительным. От зажатости Шелом методично щипал себя за худые ляжки, бросал короткие огненные взгляды на красивую Соню, смущенно слушал велеречивый монолог отца. Отец, напротив, был невероятной упитанности, он сидел в кресле расслабленно, по-домашнему, с удовольствием пил из блюдечка чай и с еще большим удовольствием держал речь перед молоденькой девушкой и принаряженной Евдокией.
— …Сын у меня единственный, он моя надежда и счастье. Для меня, пани Евдокия, теперь главная цель жизни — найти Шеломчику красивую и верную жену. Мы очень долго приглядывались к всевозможным девушкам и вот, похоже, пригляделись. Вы сами видите, мальчик у меня прелестный — стеснительный и нежный. Несмотря на то что ему уже двадцать, он до сих пор не имеет представления, откуда берутся дети! — Отец повернулся к сыну, ласково посмотрел на него. — Скажи, Изя, ты ведь действительно уверен, что деток находят в капусте?
— Нет, не всегда… — покраснел юноша. — Иногда их там почему-то не находят.
Фейга, до этого понуро стоявшая в дверном проеме, фыркнула. Мачеха сурово взглянула на нее, но, увидев, что пан Школьник громко рассмеялся, тоже хохотнула.
Соня молчала, внимательно и спокойно изучая прыщеватого жениха.
— Вы видите, какая чистота и наивность! — хлопнул толстыми ладонями Школьник-старший. — Надеюсь, ваша Сурочка столь же девственна и также считает, что мы все вышли из капусты?
Он развернулся к девушке, внимательно уставился на нее.
— Что скажешь, девочка?
— Вы, наверно, из капусты, а я уж точно из крапивы, — ответила Соня под общий хохот.
— Умница, прелестно ответила! — радовался отец жениха. — С такой женой мой Шелом точно не пропадет! — И повернулся к Евдокии: — Если вы не против, пани Евдокия, пусть наши детки поворкуют один на один.
— Пусть поворкуют, — согласилась мачеха. — Софочка, покажи кавалеру свою комнату!
* * *
Соня и Шелом молча стояли друг против друга. Юноша не знал, с чего начать разговор. Соня же, наоборот, ждала его инициативы, смотрела внимательно и насмешливо. Наконец девушка не выдержала, взяла его руку, посадила чуть ли не силой на стул. Сама устроилась напротив.
— Я тебе нравлюсь? — спросила она прямо.
Шелом нервно сглотнул и кивнул.
— Очень.
— Ты мне тоже, — соврала Соня. — Поэтому поступаем так: отец твой богатый?
— Конечно. У нас акции пяти шахт! — не без гордости сообщил юноша. — И еще несколько ювелирных лавок.
— Значит, буду жить у вас.
— Ты так решила?
— Я так решила. Терпеть не могу свою мачеху.