— А я своего папу люблю, — признался парень.
Соня строго посмотрела на него.
— Это плохо. Придется выбирать — между мной и папой.
— Почему?
— Одинаково любить двоих невозможно.
Шелом растерянно привстал.
— Я буду любить сразу двоих. И тебя, и…
Договорить он не успел. Соня приложила ладошку к его губам:
— Посмотрим. — Она тоже поднялась. — Ну что, говорим, что согласны?
— Да.
Они двинулись к двери, и Соня придержала Шелома.
— А ты очень ревнивый?
— Это как? — не понял тот.
— Будешь злиться, если я буду ходить, скажем, в гости к своей сестре?
— К сестре — не буду. А к другим… К другим — буду.
Соня рассмеялась, слегка потрепала его по щеке.
— Но тебе придется месяц потерпеть, ревнивец, пока мне стукнет шестнадцать!
* * *
Подвенечное платье, в котором Фейга уже не однажды выходила замуж, Соне было велико. Невеста стояла на стуле посреди гостиной, а вокруг нее колдовала Фейга, держа в руке иголку, а в зубах — булавки с цветными головками. Мачеха сидела за столом, традиционно попивала вино, наблюдая за процессом подгонки платья. Фейга рассказывала:
— Папочка купил мне это платье пять лет тому назад, когда выходила замуж за первого своего мужа Йосю Циммермана. Тогда оно было совершенно белое, почти прозрачное. Когда Йосик увидел меня в этаком наряде, он просто озверел и едва дотерпел до ночи! Боже, что он вытворял со мной, что выделывал! Хотя и второй муженек, Веня Кугельман, тоже не отличался особой нравственностью в постели. Знаете, что он придумал? Вы даже не можете себе представить, какие кульбиты он выделывал…
— Надеюсь, ты не станешь демонстрировать сейчас эти кульбиты? Девочка может этого не вынести, — попробовала остановить ее Евдокия.
Фейга рассмеялась:
— Ой, я вас умоляю, пани Евдокия! Эта девочка в скором времени выкрутит такие кульбиты, что дай бог нам с вами вынести это! — и шутливо ущипнула сестру за бок. — Или я не права, сестренка?
Соня недовольно убрала ее руку и с сияющей улыбкой ангелочка посоветовала:
— Подшей повыше левый край. Иначе я загребу всю пыль на дороге.
* * *
День был пасмурным, сыпал мелкий дождь. Городское кладбище выглядело пустынным и унылым.
Соня, стоя возле могильной плиты, под которой были похоронены отец и мать, едва слышно шептала:
— Дорогая мамочка, дорогой папа… Извини, папа, но я буду говорить с мамочкой. Мне так плохо, так одиноко без тебя. Ты мне опять приснилась, и я опять во сне плакала. Через три дня я выйду замуж, так хочет Евдокия и Фейга. Мне жених совсем не нравится, но выхода нет. Я стану женой тощего и глупого Шелома. А вот пани Елена уехала. Уехала навсегда. И я теперь одна. Совсем одна, мамочка…