Сама тетя Поля, расхристанная, неприбранная (успела лишь в юбку влезть да ноги сунуть в валяные опорки), с наспех схваченными гребнем волосами, низко склонившись возле настольной лампешки, пальцем в наперстке гоняла иглу, сшивая две простыни. По лицу ее не переставая катились крупные слезы, падали на гремевшее в руках, словно жесть, туго накрахмаленное полотно.
Возле нее, в телогрейке, одетой на скорую руку, забыв оббить даже с валенок снег, сидела сухопарая Маня, Жоркина жена (сам Жорка ушел работать в утро, но за ним на завод тоже был послан человек).
Скрипнули на крыльце половицы, и в комнате появилась соседка, хозяйка соседней дачи, — прибежала узнать, что случилось, женским своим чутьем чуя неладное.
Тетя Поля, глотая слезы, то и дело накалывая пальцы иглой, принялась через силу рассказывать.
...Муж Кали, Василий Андреевич, человек аккуратный, редко опаздывавший с работы, вчера вдруг в положенный срок домой не явился, не предупредив супругу ни о чем. Не было дома его и в восемь, в девять часов. Не пришел и позднее.
Не на шутку встревоженная Каля то и дело забегала к тете Поле узнать, не завернул ли ее благоверный к сестре, с которой очень дружил. Не находя его здесь, принималась метаться, придумывать уйму причин, подозрений, догадок.
Остановилась на двух.
Сегодня — получка, и возможно, супруг ее выпивает где-то с приятелями. Или — о ужас! — опять к той Васяниной, к давней своей фронтовой подруге, прямо с работы ушел...
Сколько же крови попортила ей эта самая полюбовница. Ведь когда еще все у них началось!.. И за кого же ей, Кале, приходится воевать? За своего же законного. Уж куда она только не обращалась в те годы и после! И в дивизию, где служил ее муж, и в военкомат-то писала, и родню-то его всю на ноги подняла... Ну, вернула, а толку? Тут же, следом за ним, прикатила в эти края и она, полюбовница с дочерью. И снова ни дня, ни минуты покоя, снова гляди за мужем, глаз с него не спускай.
Он хоть и делает вид, что с полюбовницей все покончил, но знает она преотлично, что муж-то встречается с ней. Иначе зачем ему было на работу ее устраивать? С жильем помогать? Деньги на дочь платить?.. Все она знает, все досконально! Вот одно только ей до сих пор не известно: где проживает та самая полюбовница, где он помог ей свить змеиное то гнездо...
Распаляясь от собственных мыслей, Каля не выдержала наконец и отправилась на завод сама.
В проходную влетела готовой взорваться бомбой, но старичок вахтер, остановив ее, выслушав сбивчивую, путаную речь, сказал, что Василий Андреевич с окончанием дневной смены, как и всегда, миновал проходную и, насколь он, вахтер, мог запомнить, направился прямо к станции.