Мамонов подошел ко мне, странно неуклюжий в длинном халате и ночном колпаке. Последней выскочила из нашей общей комнаты Аксинья и первым делом подбежала ко мне со стаканом воды, настойчиво упрашивая:
– Выпейте, барышня, выпейте!
Я залпом выпила воду, и судорога в горле наконец отпустила меня, позволив говорить:
– Со мной-то ничего не случилось, а вот с поручиком Зиминым...
Я опять посмотрела в открытую оружейную комнату – поручик был по-прежнему неподвижен.
Мамонов осторожно отодвинул меня – я и не ожидала, что страх совсем обездвижит меня. На что у меня только и хватило сил, так это еще больше навалиться на стену, чтобы не упасть.
– Жив поручик, – возвестил Иван Георгиевич и обратился к Аксинье: – Принесите-ка, голубушка, холодной воды и полотенце. Кто-то довольно крепко стукнул его по голове...
Мамонов коснулся чего-то, лежащего в коридоре.
– А это что валяется?
Он поднял вещь и осветил ее свечой.
– Мой сюртук, – удивленно проговорил Джим. – Кто его здесь обронил?
– Человек, который бросил сюртук на подсвечник, погасив таким образом свечу, – деловито пояснил Иван Георгиевич.
– Вы его видели? – спросил Джим.
– Увы... – протянула я. – Я вообще ничего не успела понять. Этот сюртук погасил мою свечу, и я уже ничего не видела. Мимо меня кто-то пробежал.
– Но мой сюртук, – продолжал бормотать Джим, – для чего он кому-то понадобился?
Но никто на его бормотание внимания не обратил, или все сделали вид, что не обратили.
Мамонов поставил свечу на пол и склонился над лежащим поручиком. Я последовала его примеру, беря Зимина за запястье. Пульс прощупывать я не умела, но так всегда делал наш домашний доктор.
– Владимир Андреевич, – позвала я тихонько.
Подоспевшая Аксинья протянула мне полотенце, смоченное в холодной воде. Я положила голову Зимина к себе на колени и, нащупав на затылке шишку, приложила к ней полотенце.
Поручик открыл глаза.
– Ваше сиятельство, – прошептал он, с усилием улыбаясь, – чтобы ощутить вашу заботу, я готов опять получить по голове...
– Вы все шутите, поручик, – с упреком заметила я, поднимаясь с колен.
Я вовсе не собиралась давать ему повод думать, будто меня привели к нему какие-то иные чувства, кроме обычного человеческого сострадания.
– Как вы оказались здесь, Владимир Андреевич? – между тем спрашивал его Мамонов, помогая подняться.
Джим подскочил, чтобы тоже поддержать Зимина.
Поручик обвел взглядом наши встревоженные лица.
– Послушайте, – вдруг вскричал он, – а где же Ромодановский?
– Не знаю, – сказала я, точно отсутствие Кирилла можно было поставить мне в вину.
– А вдруг и с ним что-то случилось? – сказал Зимин, и я поняла, что у него появился подозреваемый – Кирилл Ромодановский.