Надо бы рассказать эту историю Мамонову, чтобы он зачислил в подозреваемые и Исидора. Но что-то мешало мне так поступить. Я вспоминала достоинство, с которым шел по жизни этот уже немолодой человек, его стойкость и терпение. Не дело по одному подозрению ставить его в неловкое положение, заставлять оправдываться только потому, что он столько лет верен обещанию, данному женщине, которой уже давно нет на свете.
Нужно было бы с кем-то посоветоваться, но я не могла решить с кем, потому пока в отношении Исидора определила для себя: ничего не предпринимать.
А первым делом, поднявшись с постели, я навестила нашего раненого.
Кирилл лежал в кровати бледный, но с блеском в глазах. Словно он придумал что-то интереснее ножевой раны и готов был хоть сейчас соскочить с кровати, чтобы идти исполнять задуманное предприятие.
Возле его кровати сидел Орест и посматривал на меня с некоторым осуждением. Он что же, считал, будто его хозяина и проведывать не нужно? Впрочем, чего это я? Мне ли интересоваться мнением слуги и есть ли дело до его недовольства?!
– Как вы себя чувствуете, кузен?
Я теперь всегда обращалась к нему так, когда хотела доставить удовольствие.
– Гораздо лучше, чем кое-кому хотелось бы, – ответил он, на мой взгляд, самодовольной фразой. Не думает же он, что это я напала на него с ножом! Или просто намекает, что в моем доме его хотели убить, но он назло всем выжил? – Джим сказал, что мне надо полежать. А знаете, кузина, из него вышел бы превосходный врач. Он умеет сочувствовать... Вы, говорят, еще не завтракали?
– Только что проснулась, – призналась я. – Долго не могла уснуть, переживала. Как-то неприятно сознавать, что у тебя под боком живет убийца...
– Вас беспокоило только это?
– Только! – ворчливо отозвалась я. – А разве этого мало? Кроме того, неизвестный что-то искал в оружейной. Интересно, это все один и тот же человек?
– Может, ваш неизвестный приходил за каким-то оружием?
– Нет, именно искал. Это, хоть и осторожное, постукивание услышал даже Зимин, а он расположился за моей комнатой... Ему тоже досталось. Мы нашли его без сознания все в той же оружейной.
– А не мог он притвориться?
– И самому себе набить шишку? – не поверила я.
– А что здесь трудного? Стукнись как следует о стену, вот тебе и шишка.
– Но зачем ему это?
– Как зачем? Отвести от себя подозрение. Ведь его поймали на горячем?
– На горячем?
– Так говорят воры. Мне об этом поведал мой крестный отец. Наверное, вы не знаете, он городовой.
– Городовой? Впервые слышу.
Глядя на мое равнодушное лицо, на котором он ожидал прочесть, может, восхищение, Кирилл зачастил: