– Засов снаружи не открыть, – сказала я. – Давай ляжем и будем спокойно спать. Эту дверь можно только протаранить. Но тогда поднимется шум... А с утра я что-нибудь придумаю.
– Тебе виднее, – пожала худыми плечиками моя воинственная сестра.
Мы еще некоторое время постояли у двери, прислушиваясь, но, видно, тот, кто был снаружи, и в самом деле не хотел производить шума, а попробовал открыть дверь лишь в надежде, что я не успела ее запереть.
Наутро Эмилия встала чуть свет и выскользнула за дверь. Я тут же поднялась и опять закрыла ее на засов. Береженого Бог бережет!
Но заснуть мне не удалось, как я ни пыталась. Вся извертелась, а толку никакого.
И тогда я решила подняться и посидеть в гостиной – почитать. Но как быть с моей комнатой, где в шкатулке так и лежали, теперь уже под грудой одежды, драгоценности моей покойной матушки, изъятые поручиком у Хелен, и те, что мы откопали в саду, и пачка денег в десять тысяч рублей.
В конце концов я нашла шкатулку побольше, сложила в нее все свое богатство и взяла с собой. По крайней мере тот, кто ищет, чем бы в доме поживиться, должен будет сначала убить меня.
А если это случится, то какая разница, кому шкатулка достанется. Меня уже на свете не будет.
Мне стало так себя жалко, что на глаза навернулись слезы. Я ведь ничего в этой жизни не успела: ни замуж выйти, ни детей родить. Последняя представительница княжеского рода приготовилась умереть со знанием, что за нее даже отомстить будет некому.
Для верности я прихватила с собой и шпагу. В крайнем случае я дорого отдам свою жизнь!
Но в гостиной, как ни странно, уже сидел Мамонов и что-то писал в маленькой книжечке.
– Дневник пишете? – поинтересовалась я, даже забыв поздороваться.
– Здравствуйте, Анна Михайловна, – сделал это за меня исправник. – А что это у вас с собой за палка железная?
Я нашла его замечание грубым, но ответила:
– Приходится думать о собственной безопасности, поскольку следствие топчется на месте, а убийца расхаживает по дому. Если вы не знаете, что это такое, могу просветить: шпага!
– Вон оно что! – покачал головой Мамонов. – Княжна, значит, разуверилась в мужских способностях и решила сама себя защищать.
– Как же иначе, – продолжала огрызаться я, – ежели среди ночи кто-то пытается проникнуть в мою опочивальню. Хорошо, что двери крепкие да засовы надежные!
– Так-так-так, и что вы стали делать? Позвали на помощь? Но я нарочно оставил открытой дверь, паче чаяния раздастся какой подозрительный шум. Никакого шума не было. Правда, около одиннадцати ночи кто-то прошел по коридору, но я не стал выглядывать, поскольку не счел шаги подозрительными.