Дело потихоньку двигалось к ночи. Хелен опять вернулась на свое лежбище, а мне, как назло, спать не хотелось.
Аксинья некоторое время сидела на лавке – я не позвала ее с собой. Потом потихоньку подошла ко мне, остановившись на небольшом расстоянии, а потом потихоньку придвинулась и ненавязчиво стала помогать мне. Света у нас было предостаточно, так что мы вполне могли вещи рассмотреть.
Чего здесь только не было! Зимин говорил про обоз, но чей? Если французский, то становилось ясно: везли награбленное в богатых домах, скорее всего поспешно брошенных своими хозяевами. Да и если не французы, то кто?
Я невольно произнесла это вслух.
– Мародеры, – подсказал мне Зимин, которому надоело фехтовать, и теперь он вместе с Джимом подошел к нам и стоял, глядя, что мы с Аксиньей вытаскиваем из кучи вещей.
Я укоризненно оглянулась на них. В самом деле, стоят над душой, уж лучше бы продолжали фехтовать!
– Что еще можно делать в винном погребе, где нет никакого вина?
Только поручик это произнес, как оно и нашлось. Я как раз засмотрелась на одну небольшую, но талантливо выполненную картину: маленькая девочка в розовом платьице, обнимающая за шею огромную собаку. А поручик приподнял какую-то мешковину и обнаружил бочонок, видимо, кем-то из разбойников и спрятанный.
– Если мне не изменяет нюх, здесь вино! – радостно сообщил он, взбалтывая бочонок и поднося к уху, чтобы лучше слышать булькающую жидкость. А потом точно так же поднес его к уху Веллингтона. – Джим, дружище, как вы на это смотрите? Не правда ли, это дар свыше, необходимый для того, чтобы скрасить наше убогое существование?
Веллингтон, которого я считала человеком крайне выдержанным и спокойным, тоже оживился.
– В таком бочонке не может храниться плохое вино.
– А я даже склонен продолжить ваше предположение: в таком бочонке хранят вино для дорогих гостей, – опять побулькал бочонком Зимин.
– Или для особых торжеств, – заключил Джим.
Слово за слово, они решили: пора свое предположение проверить. Выбили пробку из бочонка и стали разливать вино уже в золотые кубки, которые принесла нам все из той же кучи Аксинья. Впрочем, оказалось, что их – одинаковых – всего три, и тогда для себя Зимин взял найденный прежде серебряный кубок емкостью раза в два больше, чем наши золотые.
– Я не буду наливать доверху, – решил он в ответ на мой испуганный взгляд и нарочито завистливый Джима.
Аксинье вина тоже налили. Она вопросительно взглянула на меня и, получив одобрительный кивок, робко поднесла бокал ко рту.
– За наше скорейшее освобождение! – провозгласил Зимин, и мы выпили.