– Нужно в Дедово кому-нибудь поехать, – продолжила я его мысль. – И поехать, кроме меня, некому.
Амвросий нехотя кивнул. Одно только: нанять нового управляющего мне вряд ли удалось бы в силу того, что я была слишком молода и не имела опыта распознавать деловые качества того или иного человека. Но я отчего-то уверилась, что достаточно будет мне прибыть в имение, как там, на месте, для меня все прояснится. И даже я, несмотря на младость лет, смогу принять верное решение.
И вот до моего московского дома осталось добираться совсем недолго. С крестьянином, что вез меня на телеге, мы решили доехать до рынка, а там уже попробовать найти извозчика. Не всех же лошадей извели французы!
Извозчик и в самом деле нашелся. Правда, его лошадь плелась пешком до нашего дома часа полтора, в то время как нормальный рысак домчал бы нас вполовину быстрее.
Картина, которая предстала моим глазам, способна была бы вызвать обморок у более впечатлительной барышни. Но, как любила повторять моя гувернантка Мадлен, оставшаяся в Париже, «настоящая аристократка должна владеть своими чувствами»! И я владела. Все равно появившийся где-то внутри холодок некоторое время не давал мне вздохнуть полной грудью от удара, каковой я получила.
Наш дом, тот, что прежде сиял по вечерам огнями, а днем – чисто вымытыми стеклами, теперь пялился на нас пустыми глазницами окон. Металлическая кованая ограда уцелела, но ворота, ажурный узор которых называли не иначе как произведением искусства, куда-то исчезли.
Белые колонны парадной лестницы оказались посечены осколками снарядов, а мраморные ступени выщерблены, словно по ним взад-вперед таскали тяжелые пушки.
Теперь я поняла, почему в письме Хелен говорилось о развалинах. Другого слова она и подобрать не смогла. Разве что – руины.
Где же могла жить она сама? Где жила моя бедная мама? Не иначе во флигеле, где прежде обитал наш садовник.
Так и оказалось.
Современные писатели любят сетовать на то, что молодое поколение – надо понимать, к нему отношусь и я – выросло бездуховным и бесчувственным... Вообще с множеством «без». Но думаю, ни один молодой человек на моем месте не остался бы равнодушным. И испытал бы чувство запоздалого гнева, возмущения или остолбенения, наблюдая вместо богатого дома жалкие останки будто бы прежде живого, цветущего организма.
На нетвердых ногах я отправилась к флигелю, в какой-то момент даже покачнувшись, потому что Сашка осторожно поддержал меня под локоть. Этого еще не хватало – проявлять слабость перед слугой!
Первые несколько минут после нашего с ней знакомства обрадованная Хелен только и делала, что говорила, а я, все еще ошеломленная, не слышала и половины из ее болтовни.