— Больна? Я ездила в Англию повидать своих племянниц. Все было так чудесно. Спаси Бог, я не болела. Ваш отец просто дал мне отпуск на две недели.
Я перестала ходить в магазин. Они постарались найти мне работу. Мишель как-то сказал, что у него есть знакомый фотограф, которому нужен помощник.
— Я даже не знаю, как заряжать камеру, — сказала я. — Нет, из этого ничего не выйдет!
— Ему нужен не такой помощник. Ему нужен кто-то, кто будет делать макияж моделям и помогать им одеваться. Ты справишься!
Мишель договорился с фотографом.
Фотографа звали Делаборд. У него была короткая густая бородка и густые брови. На нем был плотный черный хлопчатобумажный пиджак, чем-то напоминавший униформу китайцев.
— Попробуем, — сказал он. — Мне нужен кто-то, у кого есть воображение.
Я уверила его, что чего-чего, а фантазий у меня хватает. Ему также нужна была энергичная молодая девушка. Мне казалось, что я идеально соответствую этим требованиям. Ему также понравилось, что я одинаково хорошо говорю по-английски и по-французски.
— Большинство фотомоделей — американки. Они слишком ленивы, чтобы учить французский. Так что мне придется переводить.
Я проявляла чудеса находчивости, когда нужно было найти огромные плюшевые игрушки, картонные лодки, фальшивые носы, парики восемнадцатого века, гипсовые отливки статуй и искусственные цветы. У меня уже не оставалось времени, чтобы баловаться сиропом от кашля, но Люк, помощник Делаборда научил меня сворачивать закрутки с травкой. Мы покуривали их в студии, когда Делаборд отбывал домой.
— Делаборд, — заявил мой отец, — заставит тебя двигаться.
— Или хотя бы оставаться на ногах, — заметил Мишель.
Иногда я набирала номер ее телефона в Лондоне, чтобы проверить, что же случится. Она не отвечала.
Отец ходил со мной на прогулку в Люксембургский сад, мы гуляли вдоль Сены и возле причалов. Мы разговаривали о любви, только чтобы не говорить о Джулии. Я спросила, были ли у него и Мишеля какие-то связи на стороне, и он мне ответил:
— Конечно!
— С женщинами?
— Нет, с разными людьми.
Потом он постарался утешить меня.
— Нашей связи ничего не угрожает. Семнадцать лет вместе — это целая вечность. Физическое горение длится не так уж долго. Даже самая пылкая связь может продлиться от силы два с половиной года. Мы уже говорили тебе об этом.
— Откуда ты знаешь?
— Тебе может объяснить Мишель. Это его теория, но он прав.
— А моя мать?
— Здесь все было по-другому. — И он больше ничего не сказал.
Через несколько недель Джорджи и Алексис привели к нам на ужин знаменитого американского писателя. Его звали Фред Гарднер, и он жил в Лондоне. Я сразу насторожилась: меня волновало все, что было связано с Джулией, и я вспомнила, что она его упоминала. Отец никогда не встречался с мистером Гарднером, но восхищался им. Я посмотрела на названия его книг, стоявших на полках: «Тело юноши», «Прекрасный Чарли», «Пята Меркурия», «Бычьи плечи». Они прибыли вовремя — он, Алексис и Джорджи. Он нарочито далеко встал от Куроса у нас в холле и кивнул улыбаясь. Потом медленно обошел нашу гостиную с видом будущего покупателя.