У нее был легкий, скорее всего, прибалтийский акцент.
– Это невозможно, – сказал я. – Там страшная глубина.
– Нет, – сказала она. – Мне показалось, что метров пятнадцать, не больше. Хотя раньше я никогда не ныряла больше, чем на пять-шесть. Господи, кровь! – Только теперь она увидела, что плечо у нее в крови.
– Это ничего, – сказал я. – Это уши. Из-за глубины. Должно пройти. Так, значит, здесь какая-то отмель?
– Скорее всего.
– Я должен посмотреть, – сделал я движение, будто собираясь немедленно нырнуть.
– Нет, – сказала она. – Это слишком глубоко. Я не хочу оставаться одна.
– Во всяком случае, залезайте. Надо вас растереть водкой. – И я победно продемонстрировал «Распутина».
Лодочка нас держала. Развязав узел простыни, можно было с грехом пополам уместиться вдвоем.
– Как вас все же зовут? Я тогда не расслышал.
– Ингрид.
– Ингрид? – вздрогнул я и сразу все вспомнил – чемоданы в воде, женщину, платье, то, что между нами было, и чем это кончилось. Значит, это был не сон? То есть не совсем сон, а нечто вещее... Поверить в такое было невозможно. И все же, все же... Господи, что нас ждет?
– Нормальное латышское имя, – с тревогой посмотрев на меня, сказала она. – А что?
– Так вы латышка! – радостно воскликнул я, словно смертельно устал от русских девушек. – Я знал одну Ингрид. Вернее, она мне приснилась. Впрочем, это неважно. Раздевайтесь.
– Что-что?
– Раздевайтесь. Надо вас растереть.
– Можно я сама?
– Можно, но не нужно. Проблемами пола мы займемся, когда нас спасут.
– Думаете, спасут?
– Не думаю, а знаю.
Похоже, я несколько бравировал своей невозмутимой деловитостью. Ингрид была слишком хороша, чтобы не залюбоваться ею. Тонкие запястья и щиколотки, маленькие аккуратные ягодицы и молодые грудки – сразу весь набор достоинств, столь ценимых мной в женщине. Я тщательно растер ей спину и грудную клетку, руки и ноги, что при малости пространства в лодке было непростым делом. На губах Ингрид была юная полупрезрительная, полупокорная улыбка, но я почувствовал, что мужские руки ей хорошо знакомы. Однако нам было не до ласк.
– Теперь надо бы завернуться во что-то сухое, но у нас ничего нет. Я сплаваю на разведку, заловлю какой-нибудь чемоданчик. Заодно посмотрю, откуда ты вынырнула. – Я и не заметил, как перешел на «ты». Наверное, этому способствовала моя роль. – А ты пока устраивайся. Вот шоколад.
– Не надо туда, – помрачнела она. – Там этот человек.
– Ничего. Если я донырну, скажу, чтобы вылезал. Зачем ему там подыхать.
– И он скажет, чтобы ему отдали лодку, потому что у него жена, дети. У вас есть жена?