Однажды, путешествуя по полуночной стене, я почувствовал на себе чей-то взгляд из темного открытого окна и вместо того, чтобы поскорее удалиться, наоборот задержался и увидел пятилетнего мальчика. Он стоял на стуле и смотрел на меня во все глаза. У него было умненькое лицо. Я улыбнулся ему, и он мне ответил.
– Ты кто? – спросил он.
– Догадайся, – сказал я, забыв про всякую осторожность.
– Ты Карлсон, который живет на крыше. Я давно тебя жду. Входи. Будем играть.
– Поздно, – сказал я. – Тебе пора спать. Где твоя мама?
– Она с дядей Мишей в другой комнате...
Про папу я уже не спрашивал. А присутствие дяди Миши было чревато осложнениями. Но я пообещал мальчику в следующий раз обязательно зайти.
– Когда? – спросил он.
– Завтра... – ответил я, – вечером. Только маму предупреди.
Он серьезно кивнул, и я понял, что не имею права его обмануть.
Назавтра, с цветами и подарком я позвонил в их дверь на пятом этаже. Мне открыла молодая высокая женщина, с горделивым носом и подбородком, из той элитной театрально-филармонической питерской породы, которая в постперестроечные времена впала в депрессию и нищету, но не утратила интеллигентской спеси. Из-за нее выглядывал мой маленький мальчик:
– Мама, я же говорил, что он придет!
– Значит, заговор, – усмехнулась мама, – а я ничего не знаю. Проходите, садитесь, объясняйтесь. Это мне? – притворно удивилась она цветам. – Спасибо, спасибо... И все же потрудитесь объяснить, что все это значит? Откуда вы взялись на нашу голову?
– Он не взялся. Он Карлсон, который живет на крыше. Я сам видел... Только он без... – И мальчик вдруг осекся, не обнаружив на моей спине пропеллера.
– Сломался, – глядя на него, похлопал я себя тыльной стороной левой руки по лопаткам. – Хожу на веревке и пешком.
– Мой сын утверждает, что видел вас на стене. Что вы там делали в поздний час?
– Тренировался, – не моргнув ответил я. – Через две недели сборы у семитысячника... у пика Коммунизма... в Таджикистане. Восстанавливаю форму.
– Вы что, из этого дома?
– Нет, но здесь живет мой приятель.
– Значит, с ним на пару? – похоже, вполне принимая мою версию, усмехнулась женщина.
– Нет, – сказал я. – Он техник-инженер. Мастерит оборудование, а я опробую.
– А что, нет каких-то специальных полигонов? – делая слабую попытку осознать неинтересную ей область, спросила женщина.
– Дорого нынче, – сказал я, и она с серьезным видом кивнула. Это был весомый аргумент.
Потом она поднесла красивую вялую руку к виску и тронула его, как бы пробуждая резервы памяти:
– Этот пик Коммунизма... он что, так до сих пор и называется? – тема общения была исчерпана, и женщина не знала, о чем еще со мной говорить.