— Простите, — пробормотал он, стараясь выпутаться из неловкого положения, — кажется, это не самое уместное выражение в данных обстоятельствах.
А через две недели, в Рождество 1894 года, Шригли Браерс продал душу дьяволу в обмен на жизнь и здоровье и подписал договор собственной кровью. Но была в этом договоре одна неувязка. Раз в год он должен был приносить в жертву дьяволу какого-нибудь грешника, чтобы продлить свой договор. Если ему это не удастся, болезнь вернется, и он умрет проклятым во веки веков.
Действительно, дьявол никак не мог оказаться в проигрыше от этой сделки.
С тех пор Шригли начал искать свою первую жертву. Самым подходящим кандидатом был генерал Мастерсон, над которым Шригли подшучивал в его присутствии и которого за глаза презирал как слюнтяя и развратника. Однажды он заехал к нему без приглашения и застал того склонившимся над большой чашкой, в которой плавали несколько бумажек, используемых для ловли мух.
— Мой дорогой генерал, чем это вы занимаетесь?
Генерал виновато улыбнулся.
— О… э… Просто готовлю слабый раствор мышьяка из этих бумажек для ловли мух. Дело в том, мой дорогой друг, что моя жена считает, что он чертовски улучшает цвет ее лица. Кроме того, это снадобье… ммм… прекрасный афродизиак, конечно, если принимать его в очень малых дозах. В мои годы приходится думать о стимуляторах.
Он легонько толкнул Шригли локтем и криво ухмыльнулся, прищурив водянистые глаза и обнажив неровные зубы.
— И вы пьете его регулярно? — с любопытством спросил Шригли.
— О да, в самом деле, — с воодушевлением сказал Мастерсон. — Многие из нас, стариков, употребляют это снадобье. Оно делает чудеса в… эээ… нужные моменты, знаете ли.
— Могу представить, — радостно согласился Шригли.
Ему оказалось несложно заманить Мастерсона в свою студию, пообещав устроить тайное свидание с двумя пышнотелыми девицами из мюзик-холла. Еще проще было приготовить весьма сильный «афродизиак», который генерал с готовностью согласился выпить.
— Как крысы, с жадностью набрасывающиеся на приготовленную для них отраву, — воскликнул Шригли, поднимая бокал. — За грех, Мастерсон!
— В самом деле, — подхватил старый козел, — и за по-настоящему грешный вечер. Ура!
Он умер до того, как рухнул на пол.
Шригли пришлось отвечать на кучу скучных вопросов, и ответы его не вполне удовлетворили полицию, но, поскольку тела генерала так и не нашли, было официально признано, что тот был убит по пути из студии домой.
После этого званые обеды миссис Мастерсон стали значительно приятнее.
В течение года Шригли абсолютно выздоровел. Он начал интересоваться спортом, блистал остроумием на званых обедах и, что было для него важнее всего, повысил свой художественный уровень. Время от времени он отдавал дань распространенным порокам, но всегда знал меру.