- Что вы написали, Зоринька?
- "Жертвам террора".
Однажды Зоряна вызвали на беседу к "представителю общественности" сотруднику Института мировой экономики и международных отношений Владимиру Бабаку. Зорян так излагал начало беседы:
- Сидит он, сидят рядом Зиненко и кагебист. Я спрашиваю его: вы, как марксист, признаете, что чем больше будет наций, чем многообразнее человеческий облик земли, тем лучше для человечества? Он задумался... Я спрашиваю: как вы считаете, человечество выиграло от того, что открыло наконец для себя Африку? Он говорит: конечно. А Бангладеш? Тоже. Так вот, мы ничего другого не хотим, кроме как найти свое лицо и открыть себя для человечества. Вы желаете единообразия - единой философии, единого общественного строя, единого лица мира. Мы хотим разнообразия, мы верим, что настоящая культура в наше время связана с единством разнообразия. И хотим стать собой, а нам мешают. Кто вам мешает? Я стал перечислять ему факты. Он слушает и только одно говорит: этого не может быть, вы ошибаетесь. Я отвечаю: как же ошибаюсь, когда я видел это собственными глазами, это было в моем городе...
Через пять дней после отъезда "представителя общественности" уехал и Попадюк: во Владимирскую "крытую" тюрьму на три года.
* * *
Осипов, по-моему, - национальный тип русского характера. Сила его часто не в глубине, тонкости или логичности, она - в страстности, в отчаянности поисков Духа, иногда вопреки Разуму. Осипов, по-моему, далеко не всегда прав, но он честен. Когда он заблуждается, он заблуждается как глубоко верующий человек, не как хитрый демагог. Конечно, честность его - это честность политика, то есть предполагает выдержку, расчет, компромиссы и умолчания (когда ему говорить невыгодно). Но, повторяю, он честен. Может путаться и путать, может противоречить себе. Но это - путаница в поиске, а не путаница трусливого стремления обмануть себя, чтобы тем вернее обманывать других.
Еще одно. Он недоверчив ко всяческим внушениям и поучениям со стороны (слишком уж часто обманывали его близкие "ученые" друзья), но зорок и хваток ко всякой проходящей мимо мысли, которая покажется ему верной. Такая мысль не проскочит - не пропадет: он схватит ее, незаметно обработает и вставит в систему своей политики.
Осипов из породы тех организаторов по натуре, про которых я читал в старинных материалах и рукописях о подпольщиках, - из породы Георгия Натансона, Александра Михайлова, Иннокентия Дубровинского... Он знает и помнит всё про человека, который его интересует: на ком женат, с кем связан, на что способен. Иногда эта мелочная тщательность даже раздражает.