Потом Кантор вспомнил про Ольгу и забеспокоился, что так и не успеет с ней поговорить, но девушка все же пришла. Возникла на пороге, как привидение в больничном халате, бледная до зелени, ужасно смущенная. Молча присела на стул и одарила сочувственным взглядом. Святая женщина, честное слово! Это кто кому должен сочувствовать?
– Как ты? – неловко опустив глаза, спросила она.
– Уже хорошо, – ответил Кантор и подвинулся. – Садись поближе.
Она пересела на кровать и снова сочувственно на него посмотрела. Видно, не нашла что еще сказать. Поправила халат, хотя это было и не нужно, и бесполезно. Во-первых, ничего предосудительнее ключиц из-под него не виднелось, а, во-вторых, Кантору хватило и этого. Он тут же невольно дорисовал себе все остальное и с тихим ужасом почувствовал, что никакое сотрясение мозга не в состоянии победить его проклятую кобелиную сущность, которая так неожиданно пробудилась от многолетнего сна и, видимо, не собиралась его покидать, поскольку выспалась на много лет вперед. Небо, но не сейчас же! Хоть поговорить бы сначала, как собирался! Объяснить, разобраться… не оставлять ее с обидами и сожалениями, как выразился поэтичный Элмар. Не торопиться, не гнать, тактично выяснить, может ли она вообще взирать на такого горе-любовника без отвращения. А уж потом, как советовал внутренний голос, попытаться что-нибудь исправить… если она позволит. Договориться о встрече, навестить ее… в более подходящем состоянии, чтобы не опозориться повторно… и убедить, что первое впечатление, которое Ольга получила о мужчинах, не соответствует истине.
– Ты-то как? – спросил он.
Она чуть улыбнулась:
– Лучше, чем ты. Не сердись на Элмара, такой уж он… вспыльчивый.
– А еще говорят, что мистралийцы – горячие парни… – тихо засмеялся Кантор и осторожно накрыл ладонью ее руку. Не убрала – может, все не так плохо… – А ты не сердись на меня. И ради всего святого, больше так не делай. Ни один мужчина того не стоит.
– Вот еще! Ты тут вовсе ни при чем, так что не льсти себе.
– Не буду, – согласился Кантор. – А в чем тогда дело? Объясни.
– Да не хочу я ничего рассказывать. То Жак пристал, теперь ты… Надоело всем и каждому жаловаться. Тем более что это все равно бесполезные разговоры.
– Вовсе нет, – возразил Кантор. – Не нужно пересказывать то, что ты рассказала Жаку. Мы оба знаем, как все было на самом деле. Вот и скажи, что я напился, как свинья, накормил тебя наркотиками, затащил в постель, оттрахал в свое удовольствие, даже не подумав, что причиняю тебе боль. А кроме того, я еще и смылся, даже не сказав тебе «спасибо» за прекрасную ночь. Но это исключительно по причине похмелья.