— За что? — удивился я.
— Вот и они спрашивают «За что, товарищ старший лейтенант?», а он им «Чтобы ушки топориком держали».
— Вот…
У расчета уши встали «топориками» от потока неизвестных, но интуитивно понятных русских слов. Виноват, не сдержался. Но поймите мое возмущение — носит же земля такое чмо, а система позволяет этой сволочи людьми командовать. И не в глубоком тылу, а почти на передовой, где этот гад десятки человек погубить может.
— Ну ты могешь, командир, — выговорил Аникушин, когда я остановился.
— Могу, еще и не так могу, только вы постарайтесь, чтобы я свои возможности на вас не демонстрировал. А сейчас давайте взаимозаменяемость отработаем. Рохлин!
— Я!
— Третий номер! Ерофеев — четвертый!
— Есть! Есть!
— К бою! По самолету над первым…
После ужина ко мне подошел Аникушин с вопросом.
— Как на сухую спать ночью будем?
— А что, есть мысли по этому поводу?
— Есть, но надо отлучиться.
В самоход намылился мой первый номер, но если он действительно что-нибудь «для сугреву» принесет, то…
— Ладно, иди, от взводного я прикрою.
— Один не справлюсь. Мне бы еще Станкуса и Максимовых с собой взять надо.
— Это чего ты задумал?
Удивлению моему не было предела.
— Если получится — увидишь. Ну отпусти, командир.
Коллективный самоход — это уже не шутка, но, с другой стороны, вероятность попасться минимальная, а хоть немножко погреться хочется. Дров в округе нет. Дома на дрова разбирать, естественно, никто не даст. Унитары, в отличие от среднекалиберных батарей, здесь распатронивать не принято, да и пороха в них мало. А хитрый ефрейтор, видимо, что-то нашел.
— Ладно идите, только…
— Одна нога здесь, другая — там.
И исчез. Приблизительно через час оставшиеся стали свидетелями небывалого зрелища: увязая в сугробах, четыре человека тащили по полю здоровенный… Крест! Да, да. Метров шесть, с какой-то надписью по-немецки.
— С немецкого кладбища стащили? — догадался я.
— Ага. Его танком в первый же день свалили, да забыли. Потом крест снегом занесло, еле откопали.
Где только фрицы такую здоровую лесину взяли? Наверно, специально откуда-то привезли. Опыт устройства земляных печей у меня уже был. В стене полуземлянки выдолбили нишу, сверху пробили дымоход. Остальные, кроме часовых, вроде бы спали, но весть о том, что третий расчет раздобыл дрова, разнеслась по батарее молниеносно, вместе со стуком топора. Пришлось делиться. Наконец, в нашей печке затрещал огонь. Промерзшая земля начала оттаивать, а выступающая вода — испаряться. Атмосфера в полуземлянке как в парилке. У других расчетов та же история. Утром на морозе влажная одежда дубеет и становится колом. Товарищам офицерам проще — у них полушубки. Комбат построил батарею и подал команду.